Александр Бушков - Цикл романов Сварог. Компиляция. кн. 1-10

(Кусок текста безвозвратно утрачен.)

Из холодного оружия в последние десятилетия на Атаре наибольшее распространение получили шпаги и кинжалы. Шпага не привилась разве в Кроне, где по-прежнему дворяне и военные отдают предпочтение традиционному двуручному прямому мечу. [105] Книга Призыва. Речь двенадцатая, зачин второй.

Арбалет входит в вооружение армий Бадры, Гаэдаро и Шадтага. В Нуре и Вильнуре до сих пор отдают предпочтение луку.

Из огнестрельного оружия собственно на Атаре производят лишь кремневые пистолеты и мушкеты. Великая Гидерния по части создания стрелкового оружия значительно опередила все страны Димереи. Но продают гидернийцы на материк исключительно автоматы, хотя в вооружение нашей армии входят и револьверы, и винтовки.

Автомат (пистолет-пулемет) ручной сборки с деревянным прикладом работает на принципе свободной отдачи затвора. Имеет массивную ствольную коробку с горловиной внизу для вставления магазина. Автомат оборудован двумя спусковыми крючками: передний для одиночного огня и задний – для автоматического. Используются коробчатые магазины емкостью на тридцать шесть патронов.

В качестве защитных доспехов на Атаре чаще всего используют аналог «бригандина»: жилет с подшитыми изнутри стальными пластинами. Защитных головных уборов наблюдается большее разнообразие: шлем из чешуйчатой кольчуги, кольчужный шлем из колец, морион, стальная гидернийская каска.

Из осадных орудий наиболее распространены пушки, стреляющие ядрами, и двухрычажные катапульты для стрельбы стрелами и ядрами…

(Кусок текста безвозвратно утрачен.)

…Ну, а в следующей части настоящего тома «Полной истории» мы рассмотрим космогонические теории, сложившиеся к концу цикла на Атаре, и подробнее остановимся на некоторых научно обоснованных и математически высчитанных гипотезах, касающихся феномена периодического всплытия и погружения континентов…

Дым был повсюду.

Черный копотный дым, поднимающийся из четырех труб броненосца «Адмирал Фраст», смешивался с белесым дымом горящих кораблей сюзерената Тоурант. Тот дым в свою очередь вплетал свои клубы и спирали в серые дымы, что приносили ветры от пожарищ и полыхающих вулканов, и всю эту черно-белесо-серую муть не мог разогнать даже шквальный ветер, беспрестанно дующий с океана. Пока видимость была – кабелота два в глубь материка, не больше, а дальше все скрывалось в темноте, беспросветной и плотной, как вата, подсвеченной лишь багровым отсветом пожаров и изредка прореживаемой далекими зловещими всполохами… Что творилось там, в глубине Атара, понять было невозможно. Полное ощущение, будто дым поглотил весь мир.

Собственно говоря, так оно и было на самом деле.

Весь мир превратился в один громадный пожар. Даже сквозь стекло иллюминатора доносились отдаленные гулкие удары, будто где-то там, за горизонтом, великан лупит со всей дури в исполинский барабан.

Вот, значит, что такое конец света… Мастер Ксэнг, барон Пальп, шторм-капитан [106] Командир боевого корабля гидернийского флота. «Адмирала Фраста», разглядывая из ходовой рубки берег в подзорную трубу, испытывал смешанные чувства и попутно пытался в этих чувствах разобраться. Было ли среди этих чувств сожаление? Или горечь утраты, боль от потери родины? Пожалуй, да. Присутствовали в его душе и сожаление, и горечь, и боль, но ведь с другой стороны… С другой-то ведь стороны – кто еще из высших офицеров флота Его величества короля Великой Гидернии удостоился такой чести – до последнего момента оставаться в смертельно опасной близости от погибающего Атара и следить, чтобы никакая скверна не покинула его берегов? Если честно, то совсем немного офицеров, считанные единицы избранных, – остальные уже давно в открытом океане, сопровождают конвой гражданских судов, со всех ног улепетывающих подальше от наступающей Тьмы… И среди избранных – он, Ксэнг, барон Пальп. Так что есть, господа, есть чем гордиться. Так что – уж кем-кем, а капитаном, тоскливо смотрящим из шлюпки на собственный тонущий корабль, он себя отнюдь не ощущал.

И главным образом потому, что экипаж «Адмирала Фраста» свою задачу выполнил: устранил помеху на славном пути Гидернии к величию. Уничтожил флот Тоуранта. Спас Граматар от возможной скверны … Пора командовать отход. На палубе все закреплено по-штормовому, наверху никого, кроме горстки вахтенных матросов и офицеров. Остальные с нетерпением ждут команды на своих боевых постах. Дымы и отдаленный грохот – это, в общем-то, сущий пустяк по сравнению с тем кошмаром, что вскорости начнется у берегов Атара. Так, затишье перед настоящей бурей. До того момента, как разбуженный катаклизмом океан в прибрежных водах вздыбится исполинскими, достающими до кратеров вулканов волнами и закружит гигантскими водоворотами, осталось всего несколько часов – если верить расчетным таблицам Отдела последнего рубежа безопасности. Самое время уходить. И если бы не одна досадная мелочь…

Ксэнг, барон Пальп, медлил. Поскольку, водяная смерть, возникла внештатная ситуация.

– Не вижу, – сказал он, старательно водя окуляром подзорной трубы вдоль кромки берега.

– Левее рухнувшего утеса, правее горящей рощи, напротив песчаной отмели, – без малейшей задержки уточнил стоящий чуть в сторонке грам-капитан [107] Первый помощник командира. Примерно соответствует заместителю по тыловой части. Рабан.

– Все равно не вижу, – хмуро повторил Ксэнг.

Он не любил внештатные ситуации. Когда в безукоризненно отлаженную работу вдруг вкрадывается неучтенный фактор – это неправильно. Так быть не должно. Значит, это его, шторм-капитана, недочет, не предусмотрел все возможные случайности…

Впрочем, такую случайность предвидеть было практически невозможно.

Он с треском сложил бесполезную трубу и бросил ее на штурманский стол: не только дымы затрудняли осмотр берега – стекло иллюминатора снаружи было покрыто копотью и изгажено птичьим пометом. Матросы с очисткой палубы не справлялись – пепел с серых небес сыпался непрестанно, крупными хлопьями, как пух из распоротой подушки, да и полчища птиц, оккупировавших мачты и надстройки «Адмирала Фраста» в поисках спасения от неминуемой гибели, гадили так, что «Адмирал Фраст», эта гордость гидернийского флота, постепенно превращался в форменный курятник.

Ксэнг обернулся к Рабану: