Александр Бушков - Цикл романов Сварог. Компиляция. кн. 1-10

Убивать его Сварог не стал. Вышиб клинок ударом ноги и всадил локоть под горло. Ну-с, этот игрок в ауте. Пышная шляпа с плюмажем траурно накрыла его лицо.

Теперь еще раз все проверить. Опустив шаур за отворот майки (металл неприятно холодил голое брюхо), Сварог метнулся к заднему отсеку «ската», отгороженному толстой дверью из неизвестного металла. В двери имелось маленькое заиндевевшее окошечко, Сварог заглянул внутрь. В морозном тумане виднелись штабелями сложенные зайцы, лисы, даже медведь попался, еще какие-то твари… Ясно. Холодильник, куда складывают мороженые туши. Жрачки им, что ли, не хватает? Или же это экземпляры для зоопарка?

Сварог вернулся в кабину. Связал вырубленному летчику руки хитрым узлом его собственной портупеей, усадил на боковой, повернутый к проходу диванчик (таковых было два – плюс кресло пилота) и зафиксировал ремнем безопасности. Посиди-ка пока, дружок, после поговорим… Поразмыслил секунду, а потом снял с него широкий кожаный ремень и подпоясался – только для того, чтобы сунуть за пояс катрал.

По трапу дробно застучали когти. Чуба.

– Здесь порядок, Чуба. Можно сменить личину. – Прежде чем занять освободившееся кресло пилота, Сварог снял с пленного расшитый золотыми нитями пояс и сунул за него шаур и катрал: увы, ларские трусы карманов не предусматривали. Кресло оказалось удобным, в меру мягким, с подголовником. – Когда обернешься , там, над люком, рычаг. Это такая черная длинная палка…

Когда он проходил по «скату», ему хватило брошенного взгляда, чтобы разобраться, как приводится в действие механизм выдвижения трапа. Простенько и доступно, никаких премудростей.

Зажужжали втягивающиеся телескопические трубки, застучали друг о дружку складывающиеся ступени, с легким шорохом опустилась запирающая створа, чмоком обозначила свое соприкосновение с корпусом, смачно щелкнули фиксаторы.

Сварог улыбнулся, услышав, как Чуба для надежности потолкала «дверь» летательного аппарата. И только потом прошла в кабину.

– Что будем делать? – азартно спросила женщина-волк.

– На кораблике поплавали, – беззаботно сказал Сварог, – теперича полетаем малость…

– Ой, – тихонько сказала Чуба, и весь ее азарт куда-то улетучился.

Как всегда после схватки, после успешно проведенной операции Сварога распирало беспричинное веселье. Хотя, если вдуматься, господа, не такое уж и беспричинное…

– На тебе вот этот тип. Сядь рядом. Чуть что – отправляй его в вечный сон, не думая. Видишь ремень? Пристегнись. Вот этот шпынек вот в эту дырочку… Готово? Держись. Чувствую, сейчас нас от души поболтает…

Бледная Чуба промолчала.

А новоиспеченный пилот осмотрел хозяйство. В общем, все более-менее понятно, не бином Ньютона, чуть сложнее дирижабля. Да и летали, знаете. И папа у меня летчик, если хотите знать.

Между прочим, с тонированными стеклами Сварог ошибся, но ошибся со знаком плюс – если так можно выразиться. Вся обшивка «ската» представляла собой толстенные затемненные стекла. Правда, затемненные с внешней стороны, с внутренней же – стекло как стекло. Все прекрасно видно, вон озеро, вон на бережку «скатовец», превратившийся в кустик, на ровной глади озерца, неподалеку от глыбы льда, оставшейся после морозного удара, тоже плавают веточки, растущие откуда-то со дна…

Можно было обойтись и без умения осваивать незнакомые механизмы, вложенного в него ларами, да вышло бы чуть дольше. А вдруг другие «скаты» уже отыскали группу Каны и аккурат сейчас разворачивают над ней свои морозильники?

Сварог сосредоточился… И вот он уже знает , как работает сия летательная машина. В том числе пришло полезное дополнение к вопросу о прозрачном корпусе «ската». Стекла разбиты на сектора, для каждого сектора предусмотрена своя кнопка на панели управления (это они, кнопки, оказывается, выкрашены в зеленый цвет и пронумерованы какими-то закорючками), жмешь такую – сектор работает на увеличение по принципу бинокля, причем самостоятельно приноравливается к твоим диоптриям и косоглазию…

Но.

Знать и мочь – не одно и то же. Можно легко представить себе человека, который понимает в автомобилях все, профессор по машинам, с закрытыми глазами разберет-соберет и, разбуди посреди ночи, без запинки изложит самые хитрые приемы экстремального вождения. Однако выезжает он на трассу – и теряется в простейших ситуациях. И, как следствие, влипает в аварию. Мало-мальский практический навык нужен во всем. Полетный опыт у Сварога имеется, но машины-то были другие! Это как человека с мотоцикла пересадить на троллейбус. Или с «МАЗа» на «Запорожец». Не сразу приноровишься…

Сварог положил правую руку на толстый черный прямоугольник – им оканчивался торчащий из пола подвижный металлический стержень. Вложил кисть в вырез на прямоугольнике, как раз и сработанный под ладонь. Опробовал на ощущения то, что заменяет «скату» штурвал. Нажал всей поверхностью ладони – черный прямоугольник податливо ушел вниз. Наклонил ладонь вправо, наклонил влево – прямоугольник ходил словно на мягких пружинах. Согнул кисть почти под девяносто градусов, топя пальцы в чреве прямоугольника – так направляют «скат» в пике. Что ж, приноровимся…

Указательным пальцем левой руки щелкнул тумблером готовности к старту. Оставалось втопить кнопку вертикального взлета.

– Готовься, Чуба, взлетаем. И, пожалуй, обойдемся без обратного отсчета.

Плавно и беззвучно «скат» поплыл вверх. С высоты предстал во всей своей геометрической безукоризненности трапециевидный срез ледяного цилиндра, пронзившего озеро до дна, с несчастным чучелом посередине. В ледяной глыбе навсегда пропадал Сварогов чудо-костюмчик, уж нечему теперь согреть графа в холода и поддерживать на плаву, вот горе-то…

Озеро стало уменьшаться, шагреневой кожей съеживалась фигурка человека-дерева на берегу. С каждым новым каймом подъема все более смехотворным выглядит участок земли, на котором сегодня разыгрывалась пьеса «Охота на людей». Они задыхались, одолевая это, оказывается, издевательски лилипутское расстояние между молодым ельником и пологим спуском к озеру. А вчера вечером, от галеона до скального массива, они шли, казалось, дольше, чем Амундсен к Южному полюсу…

Чудный граматарский пейзаж испохаблен белой извивающейся полосой – клин оставил о себе память. Причем память не слишком короткую – промороженная «скатами» земля оттает еще не скоро.

Стремительно расширялись горизонты. Проступили контуры не столь уж далекого горного пика, а вот океана отсюда не видать. Леса, луга, песчаные площадки, розовые коралловые островки, озера с реками и все остальное, утрачивая детали, уподоблялось пятнам на авангардистской картине. Где-то за сотни кабелотов отсюда валил в небо густой дым сильного пожара.