Ава Рид - Крылья из огня и тени [litres]

В следующее мгновение на грудь Цето легла рука его возлюбленной.

– Нет! Ни в коем случае. – Он почти не отреагировал, так что ей пришлось мягко повернуть его лицо к себе. – Ты остаешься со мной, слышишь? Это того не стоит.

– Если это того не стоит, что тогда? – прошептал он в ответ.

– Портал готов. – Ашер наконец закончил.

– Да когда вы уже исчезнете! – со смехом выкрикнул Элариан. – Все развлечения достанутся мне. – Волна энергии прошлась по его рукам, пронзила оружие, и клинки засветились зеленым и черным огнем.

– Давай уже, идиот, – приказал Ашер Цето, толкая его к порталу. – Нам пора убираться.

Тот сопротивлялся, пока супруга не отвесила ему пощечину. Он в ужасе посмотрел на нее.

– Хочешь умереть? Хочешь оставить меня одну? Нет? Тогда тащи свою задницу к порталу, и свалим отсюда вместе. – У нее в глазах стояли слезы.

Тариэль мог понять их. Их обоих. Но то, что надвигалось на них…

– Мы доставим Райю и Милу в безопасное место. Затем вернемся. – Сначала Райя резко повернула голову в сторону Ашера, но почему-то все же не стала возражать. Возможно, она понадеялась, что он потом передумает.

Иезекиль потерял терпение.

– Давайте уже, – произнес он, и остальные принялись прыгать в портал, в черноту, и он – следом за ними.

– Это?.. – неуверенно произнес Иезекиль. Они оказались в абсолютной темноте.

«Да», – подумал Тариэль. Здешние запахи ни с чем не спутать: слегка застоявшийся воздух, холодный пепел, старые травы, шалфей, мята, лен и мокрый камень. Чувство прошедшего времени и выцветших воспоминаний.

– Добро пожаловать в Бруме .

Ашер осветил помещение своей магией, факелы загорались один за другим. Тариэль узнал обстановку, как будто он в последний раз был здесь только вчера. Тогда, когда они были еще юны и магия была им внове, а это место – особенным. Тогда, когда Свет и Тьма являлись двумя сторонами и все же одновременно одной. Это было давно.

Собрав свою энергию, Ашер с ее помощью пробудил к жизни огромное помещение, сферу между мирами. Подняв руки, он выпустил в мир свою силу. Она была такой могучей, что линии эфира стали отчетливо видимы, а пол покрылся тонкими золотистыми трещинами. Они пробежали вверх по стенам, по камням, по потолку, разгораясь и пульсируя, словно вены.

Один за другим возникали предметы мебели, которые делали комнату немного уютнее, и Тариэль догадался, что Ашер собирается задержаться здесь надолго. Придумать план, подготовиться. Переждать самый опасный момент. Никто из них – по крайней мере, из этого исходил Тариэль – не знал, чего им еще ожидать и что произойдет дальше.

Помещение преображалось, надувалось, словно легкое, вбиравшее в себя кислород, и можно было ощутить, как сантиметр за сантиметром растягивается сфера. Он мог только догадываться, чего это стоило Ашеру. Светлые поручали создание обстановки в сферах особым Вечным – архитекторам. И все же Тариэль не удивлялся, что Ашер оказался способен на то, что сейчас проделывал. Конечно, это ослабило его, но не настолько сильно, как ослабило бы Тариэля или Иезекиля, если бы им пришло в голову повторить подобное. Ашер был первым Вечным. Он возник еще до Артаса и Рахели. Первый… потому что Тьма существовала раньше Света. Хотя никто из Светлых с этим не согласился бы.

Со скрежетом воздвигались каменные стены, возникали двери, каменный пол у них под ногами покрылся теплыми досками, появились несколько кресел и книжная полка, в камине загорелся огонь – о да, вряд ли они уже завтра покинут это место. Ашер даже создал отдельные комнаты для каждого. Их двери выходили в центральный зал.

Тариэль тем временем отстранился от Иезекиля и поблагодарил его – теперь он был способен и сам держаться на ногах. У него лишь слегка кололо спину – и боль постепенно отступала.

Обустроив все по своему усмотрению, Ашер повернулся к Миле, которая встревоженно рассматривала его. Он поцеловал ее, затем с мрачным видом подошел к Тариэлю, возвышаясь над ним:

– Если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я сверну тебе шею. Неудачное слово, и я вырежу тебе язык. А если ты рискнешь еще раз сделать что-то, что причинит вред Миле, я буду медленно отрезать от тебя кусок за куском, давать тебе исцелиться и начинать сначала. До тех пор, пока не решу, что достаточно.

Улыбка – самоуверенная и одновременно угрожающая – подчеркнула его слова. Тариэль понял.

Мила старалась держаться от него подальше, и он это заслужил.

– Очень хорошо. А теперь пусть Райя займется вашими ранами, она творит настоящие чудеса.

И это все? Тариэль стоял на месте, словно окаменев. Больше ничего? Он растерянно оглянулся на Иезекиля, который, похоже, беспокоился меньше, чем он сам. Как мог Ашер так быстро поверить ему? Он и правда принял это решение? Кто они сейчас друг для друга? Враги? Друзья? Союзники?

Нет. Ими они не были.

– Принеси клятву, – внушительно приказал Ашер Тариэлю. Такую клятву можно было дать только добровольно, а не под давлением. Связь между двумя существами, клятва жизнью, сердцем и волей могла быть заключена только по собственному решению. Тариэль кивнул. Он об этом поразмыслит.

А что?.. Тариэль старался не слишком заметно разглядывать, что происходит за спиной у Ашера. Цето подошел к нему.

– Мы должны помочь Элариану, – произнес он, и Ашер кивнул. Мила стояла чуть в стороне от него, так что лишь Иезекиль и Тариэль могли видеть, что он делает. Он был умен и скрытен, поэтому встал в тени так, что портал был едва заметен.

– Да, я знаю, – согласился Ашер.

Иезекиль набрал в грудь воздух, чтобы что-то сказать. Тариэль понял, что он собирается спросить о портале, и толкнул друга, заставив его отвлечься.

– Будь осторожна, – попросил Ашер, и только сейчас не только Мила, но и Цето осознали, что он что-то задумал. Цето метнулся к нему.

– Не смей! Ашер!

Но Ашер, сделав шаг назад, вошел в портал и тут же исчез – а с ним и единственная возможность покинуть Бруме . Потому что только Ашер и Элариан знали, как проникнуть в это место и как покинуть его. Которые могли обойти окружавшие его барьеры.

Они пришли. И он с нетерпением ожидал возможности уничтожить их всех. У него покалывало пальцы, и мечи тяжело лежали в его ладонях. Псы оставались рядом с ним, и вместе с ними он смотрел на дверь, в которую ломились худшие отбросы этого мира.

Они пришли. Наконец-то.

Среди них был Ролан – поняв это, Элариан сухо рассмеялся. Какая ирония. Знал ли он, чей дом штурмовал, против чьего гнева дрался и чью силу ему предстояло одолеть? Понимал ли он, что Элариан стоял между ним и аномалией, которую он хотел захватить? При этом, когда Лия была жива, Ролан не слишком переживал о том, чтобы уничтожить аномалию и тех, кто ее создал. Он был ослеплен, эгоистичен и озлоблен. Если он хочет быть честным с самим собой, ему придется, как бы неприятно это ни было, принимать ответственность за случившееся. За то, что Ролан оказался низвергнут в эту дыру, в этот Кратер. Никто не хотел иметь с ним ничего общего, он оказался в изоляции, и это свело его с ума. Никто… пока не появилась Лия. Элариан скрипнул зубами.