Александр Бахмет - Homo magicus. Искусники киберозоя [СИ]

— Не дай Бог, если кто-то затаит обиду. — думал министр. — Кретин, все-таки, этот комендант, хотя и служака исправный, и герцог — кретин, и он сам, Хьюго Гринберг, — тоже кретин. Все-таки, этот мир — чертовски хрупкий. И договориться по-хорошему, в конце-концов, дешевле, чем расхлебывать потом получившуюся кашу.

В коридоре, едва покинув лаборатории чародеев, министр столкнулся с посыльным.

— Господин первый министр, вас срочно ищет комендант. Он у себя.

Гринберг недовольно пробурчал:

— Что ему еще от меня надо? Я и так взвалил на себя все его заботы.

По дороге к коменданту Гринберг заметил сильное оживление. Солдаты с копьями наперевес пробегали к своим местам. Некоторые тащили какие-то сундуки, незнакомого вида оружие. Снаружи слышны были грохот и треск.

Гринберг ускорил шаги и почти вбежал в огромную приемную коменданта, где увидел множество офицеров и самого коменданта. Все были в броне, хотя и со снятыми шлемами.

— Господин первый министр! — обратился к нему комендант. — Наблюдатели и разведчики докладывают о приближении отрядов противника. Численность — около сотни боевых животных. В лесу отмечается также концентрация боевых колесных машин с плазменными пушками, не более трех десятков, и конный отряд амазонок численностью двадцать человек. Подъемный мост неисправен, искусники пытаются зарастить ворота, но я думаю, что это не сыграет решающей роли в сражении.

— Почему? — скорее по привычке спросил министр.

— Искусники утверждают, что наш замок заражен вирусами, они с трудом подлечили стены. Оружие тоже заражено. И я могу утверждать, что люди — тоже заражены, но на этот раз — убийственными идеями. Часть наших людей не желает проливать чужую и свою кровь. Те же, кто настроен крайне воинственно, уже покинули замок и отправились в Пирамиду. Кроме того, мы хотели бы знать, ради чего мы, все-таки, должны сражаться?

Комендант, произнося эти слова, смотрел куда-то мимо уха первого министра.

Первый министр сделал вид, что погружен в раздумья.

— Где Дино? — неожиданно спросил он.

Комендант вздохнул.

— Он уехал в Пирамиду.

Гринберг на пару секунд прикрыл глаза руками. Это начало конца. Люди не желают проливать кровь за ЧУЖОЕ имущество. Своего у них нет. В лесу ты можешь брать все, что пожелаешь, и гибель замка для них не имеет значения. Их держит только привычка к месту, с которым связаны все воспоминания.

— Господа! — первый министр обвел взглядом присутствующих. — Мы сейчас должны принять важное решение. Для самих себя, и на всю оставшуюся жизнь. Мы должны решить, что для нас дороже — жить аморфной массой в первобытной общине, отдаленно напоминающей цивилизованное общество, где правит анархия и власть толпы, или положить жизни на алтарь свободы. Я не помню, кто из древних сказал, что свобода — это осознанная необходимость. Надеюсь, все мы понимаем, что наши действия продиктованы необходимостью не чьей-то, а нашей. Мы отдаем свой долг обществу в обмен на те блага, которые имеем взамен. Разделение труда, навыков, умения в едином общественном организме позволяет этому организму выживать и благополучно существовать в этом сложном мире. Наш общественный организм не самый совершенный, но мы сами должны изменять его в нужную сторону и никто не в праве решать за нас, что нам делать. Нам не нужны посторонние советники и руководители. Мы будем воевать за благое дело.

— С нами Бог! — неожиданно сказал один из офицеров и поднял эфес меча ко лбу.

— С нами Бог!!! — хором повторили остальные офицеры, хотя первому министру показалось, что не очень искренне и дружно.

— На стены, господа! — воскликнул комендант. Офицеры, громыхая латами, на ходу одевая шлемы, расходились по своим местам.

Гринберг поднялся в наблюдательную башню. Сержант, здоровенный детина, рассматривал что-то в полевой бинокль. Оглянувшись на первого министра, он предложил ему взглянуть на местность. Зрелище впечатляло. Конечно, это была демонстрация силы — из леса выползли чудовищные монстры, плюющиеся огнем, с когтистыми лапами, каждый коготь чуть ли не в человеческий рост. Тут были и многоголовые драконы, и какие-то студнеобразные образования, по дороге пожирающие всю растительность, были жуткие гибриды привычных животных — голова льва, а тело — жабы, или пасть крокодила с хоботом слона и щупальцами осьминога.

Первый министр сплюнул. Это все — чепуха. Его солдаты справятся с этим мусором. Гораздо хуже были приземистые защитного цвета машины с тонкими стволами лазерных орудий. Хотя, похоже, что и эти животные тоже имеют нечто подобное в своем арсенале. Тьфу ты, еще и птицы! Прямо как в старинных арабских сказках. Одна из птиц стремительно приблизилась к замку и сбросила перо. Взрыв выбил стекла во всех окнах. Один из солдат сорвался со стены и упал на плиты внутреннего двора. Через пару секунд он поднялся и, прихрамывая, опять полез на стену. Все-таки латы — отличная вещь.

Гринберг опять припал глазами к биноклю. Среди отвратительных монстров и бездушных машин очень контрастно выделялся отряд амазонок. Как всегда полуголые. Что это — расчет на психику? Три всадницы отделились от остальной массы и приблизились к замку. Одна из них держала в руках белый флаг — приглашение к переговорам. Хьюго тщательнее навел резкость.

Амазонка с белым флагом в руках была просто очаровательна. Соломенные волосы, мягкие черты лица, прямой нос. А какие губы! Он вернул бинокль сержанту и скатился по лестнице вниз. Гринбергу не терпелось вступить в переговоры, хотя он и не отдавал себе в этом отчет. Он вскочил в седло. У наружных ворот его догнал комендант.

— Вы со мной? — спросил первый министр.

Комендант странно взглянул на него, потом пожал плечами и кивнул. Его конь, словно передразнивая хозяина, тоже закивал головой и заржал. Откуда-то сзади послышалось ржание целого эскадрона. Гринберг оглянулся. Желающих вступить в переговоры было достаточно.

— Мне нужен еще один человек, — сказал министр, и, поколебавшись всего секунду, указал пальцем на офицера своего отряда, который конечно же, был здесь. — Едете вы.

Подъехали к почти заросшим воротам. Гринберг почувствовал раздражение. Пройти в оставшееся отверстие пешком было невозможно, разве что пролезть, не говоря уже о том, чтобы проехать конем. Те, кто не вошел в состав парламентариев, с интересом смотрели на группу для переговоров. Гораздо хуже было то, что снаружи на них смотрели женщины. Близко они не подъехали, и вести переговоры через дыру не собирались. Не лезть же в эту дыру на четвереньках, черт возьми! А потом топать пешком к месту встречи, в то время как противник сидит в седле? Ну уж нет! Гринберг ощутил волну вскипающей ярости. Хрен им, а не переговоры! Подавятся!