Стивен Лохед - Талиесин

— Не надо говорить. — Ливана взяла Хариту за руки и опустилась рядом. Довольно долго они сидели в молчании — чувства их было не выразить словами.

Взошла луна и залила комнату бледным светом. Ливана шевельнулась, погладила Харитину ладонь.

— Ложишь и попытайшя ушнуть. Я вернушь утром.

Харита легла, Ливана натянула на нее покрывало и на цыпочках вышла из комнаты.

— Это все я, — шептала Харита, глядя сухими глазами во тьму. — Это я виновата.

На следующее утро Харита проснулась рано. Она была одна в комнате. Когда Ливана пришла, то застала ее сидящей на кровати в мятой от ночного сна одежде. Волосы Харита зачесала назад и подвязала. Вдвоем они спустились на кухню и позавтракали вместе с младшими детьми царя Сейтенина. Тут же были Эоинн и Гуистан, по всей видимости, не пострадавшие во время нападения. Они кивнули Харите и продолжили разговор с тремя сыновьями Сейтенина.

— …тысяча, — говорил Эоинн.

— Нет, десять тысяч! — вставил Гуистан.

— Все с длинными мечами, — сказал Эоинн.

— И вот такущими стрелами! — добавил Гуистан.

— На быстрых конях, — сказал Эоинн.

— Киан говорит, они были такие быстрые, что растворились в воздухе! — подхватил Гуистан.

— Охота вам про такое шлушать! — топнула ногою Ливана.

— Мы просто попросили рассказать, что там было, — захныкал один из мальчиков постарше.

— Я вам шкажу, что там было! Людей поубивали — вот што там было. — Она сердито глянула на Эоинна с Гуистаном. — Вашу родную мать убили — неужели вам вше равно?

Она резко повернулась и увела Хариту в дальний угол комнаты, где возле очага стоял маленький стол. Один из поваров принес им тарелку с овсяными лепешками и фрукты. Они ели в молчании. Через несколько минут мальчишки выбежали с кухни.

— Они мне не братья, — сказала Ливана.

Харита улыбнулась кончиками губ, но глаза ее оставались печальными.

— Мои ничуть не лучше.

— Иногда я думаю, что повитуха украла царшких детей и положила в колыбельку швоих.

— Хотя сама знаешь, что такого не может быть, — чуть просветлела Харита.

— Не может, но это многое бы объяшнило.

Харита рассмеялась.

— Иногда мне тоже казалось, что мои братья — подкидыши, а я — единственная настоящая дочь Аваллаха и Бри… — Голос ее осекся.

— Идем ко мне, — предложила Ливана. — Рашкажешь о царшком городе. Я ни ражу не была в Пошейдонише.

— Мне потребуется несколько дней, чтобы все рассказать, — говорила Харита, выходя вслед за Ливаной из кухни.

— Ну что ж, теперь и пошлушаю.

Девочки направились к Ливане в комнату. Путь их лежал через огромный сводчатый покой.

— Харита!

Резкий выкрик заставил их остановиться на полушаге и обернуться. Царь Аваллах стоял на лестнице, уперев руки в бока, и хмуро смотрел на девочек.

— Отец? — голосок Хариты гулко отдался в огромном пустом покое.

— Мы уезжаем сию минуту. Иди во двор и дожидайся повозок.

Харита открыла было рот, но Аваллах развернулся и ушел. Она осталась смотреть ему вслед.

— Я пойду ш тобой, — сказала Ливана.

Они стояли по дворе, почти не разговаривая, пока не пришло время прощаться.

— Прощай, Харита! — крикнула Ливана, когда Харита садилась в повозку своей матери. Тело Брисеиды обвили душистыми полотняными пеленами — приготовили к погребению. Вновь Аннуби попробовал вступиться за девочку, и вновь Аваллах настоял, чтоб она сопровождала тело матери в одиночку.

До самого Сарраса с ними ехали вооруженные люди Сейтенина, но дорога оставалась спокойной, и, хотя они останавливались и расспрашивали крестьян и купцов, никто не видел отряда, который описывал Аваллах. Весть о гибели Брисеиды намного опередила процессию, и, когда они достигли Царской дороги, ведущей ко дворцу Аваллаха, по обеим ее сторонам уже стояли заплаканные люди с оливковыми ветвями в руках.

Через два дня тело Брисеиды в зеленом и золотом одеянии, с золотой тиарой на голове, отвезли в открытой повозке под зеленым шелковым балдахином из дворца в царскую усыпальницу.

Белая мраморная усыпальница стояла на вершине зеленого холма. Из долины к ней вела длинная, зигзагообразная лестница. Дроги везли запряженные цугом вороные кони, впереди ехали три колесницы, тоже запряженные вороными. Над головами коней покачивались длинные султаны из черных перьев. В колесницах ехали Эоинн, Гуистан и Харита, правили Аваллах, Киан и Майлдун.

Дорога из дворца спускалась вдоль яблоневых рощ и пролегала через лес, прежде чем упереться в лестницу. Колесница катила по улицам Келлиоса, Харита стояла рядом с безмолвным, мрачным Майлдуном. Когда похоронная процессия достигла леса, она обернулась взглянуть на толпу провожающих, растянувшуюся до самого города.

Что-то в этой картине заставило ее вглядеться пристальнее. Почему это зрелище кажется таким знакомым? В следующий миг Харита уже точно знала, что видела все это — колесницы, лошадей в черных султанах, народ, идущий за похоронными дрогами, — все предстало ее взору в мутных, взвихренных глубинах Лиа Фаила.

Харита покачнулась. Разум ее мутился. Руки ухватились за поручень, ей пришлось опереться на борт колесницы. Майлдун взглянул на ее внезапно побелевшее лицо и сказал:

— Смотри вперед; будешь крутить головой — укачает.

Она выпрямилась и стала смотреть на дорогу впереди, на белую гробницу, сияющую от яркого солнца.

— Харита, что с тобой? — назойливо звучал в ушах голос Майлдуна. Она взглянула на брата, и тот поплыл у нее перед глазами, как плыла в волнах полуденного зноя гробница. — Что с тобою, Харита?

«Я видела это все, — думала она и вспомнила, что видела тогда и другое: дикого темноволосого человека в шкурах, с пророчеством на обожженных солнцем губах. — Я видела его, видела Трома. Я видела похороны моей матери… Я видела все и ничего не сделала, чтобы это предотвратить. Я видела и не видела».

Тело Брисеиды медленно внесли по длинной лестнице, где поместили на мраморное ложе, убранное зеленым шелком и цветами. Царская семья стояла по одну сторону, покуда жители Сарраса вереницей тянулись мимо по другой, рыдая в голос и призывая Бела в сверкающей колеснице отвезти душу усопшей в подземное Царство теней.

Тело уложили в огромный каменный саркофаг глубоко в сводчатом подземелье. В свете факелов жрецы под древние песнопения, призванные облегчить душе переход в иной мир, закончили готовить его к последнему пути. Харита бесстрастно простояла всю церемонию, губы ее оставались плотно сжатыми.

Наконец медленно опустили тяжелую каменную крышку, и она с глухим стуком встала на гроб. Когда остальные повернулись уходить, Харита сошла со своего места и приблизилась к саркофагу. Она сняла с запястья нефритовый браслет и положила на резную крышку. Затем вместе с остальными вышла из усыпальницы в начавшие сгущаться сумерки.