Стивен Лохед - Талиесин

Она изо всех сил пыталась понять.

— Покинуть эти места? Ты это хочешь сказать?

— Здесь нет грядущего.

— Почему ты не хочешь объяснить понятно? Как я буду тебе помогать, если не знаю, что от меня требуется?

— Ты знаешь, Танцующая с быками. Делай, что должна.

Харита в отчаянии уставилась на него.

— Идем со мной. Скажешь моему отцу то, что сказал мне.

Тром улыбнулся щербатым ртом.

— Я говорил ему. Я, Тром, говорил всем. Они залепили уши навозом, да, они смеялись. Будут смеяться и над тобой. Но кто посмеется, когда земля разинет зев и всех поглотит живьем?

Она некоторое время смотрела на Трома. Было ясно, что больше он ничего не добавит.

— Прощай, Тром, — сказала она наконец и повернулась, чтобы уйти.

— Прощай, Танцующая с быками, — молвил пророк. Он уже отвернулся и вновь обратил незрячий взор к горе.

Харита вернулась к повозке. Жрец пристально смотрел на нее; Харита видела, что он взволнован. Он хотел ощупать ее спину, но Харита оттолкнула его руки.

— Хватит меня лапать! Я уже здорова.

Жрец опустил руки.

— Кого ты там увидела, царевна?

— Старого друга, — буркнула Харита. — А если тебе интересно, что он сказал, так надо было подняться со мной. — Она бросила взгляд на вершину холма, где стоял, раскинув руки и подставив тело жгучему ветру, Тром. — Мы и так здесь задержались. Подстегните-ка коней. Я спешу домой.

Утром, пока ямы наполняли углем, моросил дождик, однако к середине дня, когда мясо зашипело на вертелах, прояснилось. Под вечер началось самое веселье. Пиво, темное и пенистое, золотой мед ручьями текли из бочек в рога и кружки. Целые туши — свиные, говяжьи, бараньи — жарились на толстых железных вертелах, ароматный дым плыл над веселой пирушкой. От одной околицы до другой звенели мощные кельтские голоса, песни, как птицы, вольно взмывали ввысь.

Эльфин пел и смеялся от всей души, как пьет и смеется король, уверенный в своей власти. Всем, собравшимся за высоким столом перед его домом, он рассказывал истории, в которых превозносил смелость своих соратников. Он поднимал рог за здоровье всех и каждого, припоминал случаи, когда кто-то особенно отличился, и без устали нахваливал свою дружину. Ронвен сидела рядом с мужем, Талиесин крутился рядом, нежась в лучах отцовского присутствия, как ясноглазая выдра на согретом солнышком камне.

Когда в небе затрепетали первые звездочки, Киалл, сидевший по правую руку от повелителя, нагнулся к Эльфину и прошептал ему на ухо несколько слов. Тот кивнул и отставил рог с пивом.

— Пора, — сказал он, обводя взглядом собравшихся.

— Что пора? — спросила Ронвен.

Эльфин подмигнул ей и влез на стул. Киалл замолотил по столу рукояткой ножа. Сперва стук тонул в реве голосов, но вскоре к Киаллу присоединились остальные, и грохот, постепенно нарастая, разнесся по всей деревне.

— Лорд Эльфин хочет говорить! — выкрикнул кто-то. — Король хочет держать речь!

— Пусть говорит! — отозвался другой. — Тихо! Пусть король говорит!

По толпе пробежал возбужденный говорок, народ собрался вокруг высокого стола. Плошки, подносы и ножи сдвинули в сторону, Эльфин взобрался на стол. Он стоял, раскинув руки, будто хотел обнять весь клан.

— Сородичи! — крикнул он. — Слушайте своего вождя.

Народ затих, и Эльфин начал:

— Вот уже семь лет, как мы каждое лето обороняем Вал…

— Верно, — отозвались из толпы.

— …и шесть лет из этих семи мы пировали по возвращении.

— Ллеу ведает, что это правда, — отвечали собравшиеся.

— Мы пируем, чтобы отпраздновать благополучное возвращение дружины, а через день-два ратники расходятся по домам, чтобы снова взяться за плуг или пастуший посох. Так было до сего дня, но отныне будет иначе, — выкрикнул Эльфин.

Народ заволновался.

— Что он говорит? Что это значит?

— С этого года дружина будет оставаться здесь! — крикнул Эльфин, обводя взглядом изумленные лица. — Впервые мы выехали отсюда мальчишками — пастухи и землепашцы, сыновья землепашцев и пастухов. Однако за семь лет мы стали воинами!

Народ одобрительно закивал.

— В древние времена короли жили со своими дружинами в деревянных палатах. Времена те возвращаются в наши края, и дружинникам пристало жить с их воеводою.

— Верно, верно, — отвечали жители каера.

— Потому прикажу воздвигнуть здесь, на этом самом месте, просторные палаты! Такие, как у древних воителей!

— Палаты! — радостно ахнула толпа.

— Отныне будем жить, как жили пращуры, не ища защиты ни на востоке, ни на западе, ни на юге, не полагаясь на Римскую империю. Будем искать защиты только у себя, полагаться только на железо в своих руках. Отныне и впредь мы защищаем себя сами!

При этих словах он вытащил меч и двумя руками поднял над головою обнаженный клинок.

Народ разразился шумными криками:

— Да здравствует король! Да здравствует лорд Эльфин!

Через улицу Хафган и Блез в синих одеяниях созерцали происходящее.

— Что ты об этом скажешь? — спросил Блез.

— Неплохо, — отвечал Хафган.

— Разумеется, но к чему это приведет?

— Ну, — отвечал друид под новые восторженные возгласы, — будет им дело на весь следующий год. Я-то гадал, чем займется дружина летом, когда не придется оборонять Вал. Эльфин прав, они теперь воины — пусть будут при воинских заботах.

— Да от них здесь и прохода не будет.

— Не ворчи, Блез. Эльфин достоин хвалы. Он и впрямь учится. Он далеко продвинулся в искусстве управлять людьми.

— Довольно ли этого? — спросил Блез.

— На сегодня довольно, — ответил Хафган. — Дай срок, в нем пробудится и другое. — Старый друид с гордостью взглянул на Эльфина. — Он добрый король и добрый отец Талиесину. Видишь, как мальчик не сводит с него глаз? Да, Блез, этого довольно.

Хафгана уже заметили, и вскоре раздались крики с просьбой рассказать историю. Крики становились все громче и настойчивее.

— Принеси-ка мне арфу, Блез, — сказал бард и начал проталкиваться к высокому столу.

— Вот и ты, Хафган, — обрадовался Эльфин. — Садись рядом со мной.

Друид поклонился, но остался стоять в торце стола.

— Чем могу служить тебе, повелитель?

— Сдается мне, пришло время для сказания. Давненько мы не слышали у огня ничего, кроме дружного храпа.

— Что мой повелитель желает услышать?

— Что-нибудь про подвиги и отвагу, — сказал Эльфин. — Что пристало сегодняшнему пиршеству. Сам выбери.

Талиесин, отиравшийся возле отца, подал голос.

— Расскажи про свиней! — крикнул он, взбираясь Эльфину на колени. — Про свиней Придери!

— Ш-ш-ш, Талиесин, — сказала Ронвен. — Хафган сам решит.

Вернулся Блез с арфой, и Хафган начал рассеянно перебирать струны, выбирая, что будет рассказывать. Зажгли фонари, сельчане и дружинники кучками расселись на земле, поближе к друиду.