Ярослав Гжендович - Конец пути

Мы снова ехали сквозь лес, когда это случилось. Путь вел чуть вниз, по сторонам был лесистый склон, а между толстенных стволов собирался мрак.

Сперва совершенно внезапно раздался громкий треск и скрип где-то на склоне. Едущий впереди Хвощ крикнул, предупреждая, и ударил Кокорыша в грудь, а потом выехал вперед, почти ложась в седле. Кокорыш поднял коня на дыбы и свалился с ним вместе назад. В этот же миг по тому месту, где они были, прокатился ствол дерева, подвешенный на веревках высоко к кронам деревьев.

Мы сразу же сбили фургоны в тесную шеренгу и встали вокруг с готовыми к выстрелу арбалетами.

Ствол дерева вернулся, словно огромный маятник, с грохотом и треском веревок пролетел поперек дороги, отделяя нас от Хвоща; конь Кокорыша вставал на ноги, тряся головой, сам же Кокорыш поднимался неуверенно, но оперся о луку и одним прыжком оказался в седле, подхватывая свисающий сбоку арбалет.

Бревно пролетело над дорогой еще несколько раз, все медленнее, потом спокойно повисло. Хвощ развернулся на месте, после чего отправился галопом в нашу сторону и проскочил над тараном, добравшись до лагеря сразу же после Кокорыша.

Они без слова заняли свое место в строю и подняли оружие, хотя вокруг не было видно ни единого врага.

— Кто вы и что везете в бочках?! — крик раздался откуда-то спереди, но мы никого не могли заметить, словно бы кричало к нам лесное эхо.

В опускающейся тьме мы видели только поросшие плющом стволы, хвойные кусты и листву. Множество листьев.

Один из кустов внезапно разделился, показывая фигуру высокого мужа в капюшоне и плаще из сети, на которую были навязаны листья и ветки.

— Мы те, кто едет своей дорогой и никому не мешает, — крикнул я в ответ. — А кто ты, чтобы сбрасывать на нас стволы?

— Не мудри, странник. Ты разве не знаешь, где ты?

— Я думал, что в Земле Воронов, которых я полагал людьми цивилизованными и разумными.

— Это была Земля Воронов. Теперь это уже земля для вороньей жратвы. Я спрашивал, что у тебя в бочках?

— Это не твое дело, но даю слово чести, что с этого тебе не будет никакого толку.

— Я спрашиваю.

— Я везу гнилую рыбу. Она тебе нужна?

— Хватит, — крикнул он. — Мы можем перестрелять вас, и такое у нас было намерение. Сдержало нас только то, что вы не выглядите как Змеи.

— Двойками, кусты — цель, — рявкнул я своим. — Каждый прикрывает стрелка. Первый из двойки стреляет первым, перезаряжать по очереди. По моему приказу.

А потом я крикнул тому:

— Мы тоже сражаемся со Змеями. Скажи Кунгсбьярну Плачущему Льдом, что у него к нам долг жизни. Вороний Двор стоит только потому, что он вовремя был предупрежден.

— Вороний Двор Змеи сожгли еще в начале весны. А Кунгсбьярна убили мореходы из Земли Огня еще зимой.

— Это ложь! — оскорбленно заорал Ньорвин. — Эту пархатую дворнягу отпустили живьем на моих глазах. В сапогах и верхом!

— Ньорвин!.. — процедил я, судорожно думая, что делать дальше. Дорога вперед была закрыта, оба склона наверняка были полны лучников. — С лошадей, — обронил я. — Н’Деле, если услышишь хотя бы один посвист стрелы, сбей того шутника.

— Агиру кано , — прошипел он, вскидывая арбалет.

— Тохимон, дай меч, — попросил Багрянец. — Это на клинок больше рядом с тобой.

— Молчи, я думаю! — рявкнул я на него.

— Мигом станете как ежи, — крикнул тот в плаще из зелени. — Вы нас не видите, а вот мы вас — хорошо.

Он не закончил еще говорить и вдруг исчез. Словно прыгнул в колодец. Стрела Н’Деле прошила воздух там, где он стоял, и с треском воткнулась в ствол дерева.

А в следующий миг раздалось короткое жужжание, словно прилетела стая пчел, и в земле вокруг нас выросли стрелы.

Ни по кому из нас не попали, зато я услышал щелканье нескольких арбалетов, и стрелы моих людей прошили растущие на обочине кусты. Стрелки присели, потянувшись за новыми стрелами, и с тарахтением начали натягивать арбалеты. Одновременно вторая половина Ночных Странников дала залп, и теперь уже они присели, прячась между повозками, чтобы перезарядить оружие, в то время как первые встали, поднимая арбалеты. Ударила еще одна волна стрел с длинными хвостами, теперь они окружали, теснили нас — лагерь словно оказался в зарослях тростника.

Пока что никто не был ранен — ни люди, ни животные, но и наши стрелы не сопровождались даже криком раненого с той стороны.

— Следующий залп будет по вам! — крикнул тот же самый муж, появляясь на склоне в совершенно другом месте. — Опустите оружие, и наш стирсман решит, что с вами сделать.

Это было худшее решение в моей жизни. Я судорожно прикидывал, но все без толку. Лес шел под серьезным наклоном, а нападавшие были по обе стороны. В какую бы сторону мы ни попытались пробиться: вперед, между двумя рядами стоящих на высоте лучников, обратно или даже пытаясь атаковать их, наверху — под дождем стрел в спины — мы были бы быстро истреблены.

— Конец? — спросил Бенкей.

— Верхом, без фургонов, галопом по дороге? — предложил Ньорвин сдавленно.

— Опустить арбалеты, разрядить, — сказал я глухо, чувствуя, как мое лицо трескается, будто глиняная маска.

Кто-то сказал «агиру», стрелы ушли в колчаны, раздался хор металлических щелчков освобождаемых тетив.

Мы стояли безоружные, и я все время пытался что-то придумать.

Вокруг нас пока что ничего не происходило, только веревка, удерживающая бревно, перегораживающее тракт, натянулась и поволокла колоду вверх, куда-то между огромными стволами.

Лучники появились внезапно, с обоих склонов. В опускающихся сумерках казалось, что их выплюнула земля, кусты и деревья. Тут раздвоилась тень, освобождая фигуру человека, там подлесок приподнялся, отращивая руки и ноги, в другом месте часть куста оказалась присевшим стрелком. Я осмотрелся и насчитал по меньшей мере двадцать человек. Когда бы они ударили в любой другой точке пути, у нас было бы хотя бы какое-то прикрытие, пусть бы и наши фургоны, и мы бы управились с ними за одну короткую водяную меру. Но в этом-то и состояло хорошее командование. Это они выбрали место и теперь смели бы нас во мгновение ока, хотя оружие у нас было лучше и мы лучше умели им пользоваться; к тому же их было всего-то двое-трое на одного. Но это мы стояли, скученные, в ущелье, растянутой цепью, а они целились из укрытия прямо нам в лица.

Я чувствовал точки на своем теле, куда метили стрелы. Отовсюду. Они все еще стояли там с натянутыми луками, совершенно неподвижно, оплетенные плющом или ощетинившись хвоей, словно живые деревья.

Несколько их появилось сзади, а несколько спереди. У этих не было луков в руках, они достали только мечи. Носили маскировку из сети вместе с капюшонами и муслином на лицах, совершенно как кирененские следопыты, но их кафтаны были не грязно-желтыми, но зеленоватыми.