Майкл Мэннинг - Мордэкай

Взгляд Сэра Грэма неуверенно метнулся к Мэттью, будто ища подтверждения.

— Пап! — выпалил мой сын. — Нет. Ты не в том состоянии, чтобы что-то делать. Позволь нам тут закончить. Я лучше всего смогу справиться с этим местом.

Конечно, он был прав. Моя голова всё ещё не оправилась после отката, хотя он и был не таким сильным, как в прошлом. Я продолжал функционировать, но моё эмоциональное состояние было беспорядочным. А ещё мне было совершенно плевать:

— Я сегодня больше не буду рисковать никем из моих родных. Делайте то, что я говорю.

Грэм кивнул:

— Да, милорд.

Однако Мэттью это не устраивало:

— Ты тут не один рискуешь родными. Поступи по уму, и иди домой. — Мойра встала рядом с ним, явно соглашаясь с братом.

— Я уже всё решил, — сказал я им.

Мойра начала говорить:

— Пап, это безумие. Послушай его…

Заскрипев зубами, я снова приказал им:

— Делайте как я говорю.

Дети посмотрели на меня так, будто я спятил. Возможно, это так и было, но безумие или нет, я был уверен. Уверен, что больше никто не пострадает. Я отвернулся, и пошёл в ту сторону, где последний раз ощущал эйсар Элэйн.

— Увидимся, когда я вернусь домой.

Уходя, я услышал позади голос Чада, обращавшегося к Мэттью и Мойре:

— Полегче, он всё равно вас не послушает. Я уже видел его таким. Лучше выбираться из этого проклятого леса как можно быстрее.

Там я их и оставил, а поскольку теперь я был один, я не стал себя утруждать прокладыванием дороги. Вместо этого я нашёл избавление от головной боли, соскользнув в разум камня. За прошедшие со дня пробуждения моих способностей годы это стало легче. Раскрывшись окружающему миру, я стал чем-то большим, более крупной сущностью, включавшей в себя часть окружающего мира, сохраняя при этом большую часть моей человечности.

Это было подобно хождению по натянутому канату, но благодаря долгой практике поддержание равновесия стало привычкой. Общение всё ещё было возможным, и я сохранял способность рассуждать, но эмоции мои отдалились. Земля у меня под ногами была частью меня, как и воздух, которым я дышал. Хитрость была в том, чтобы не терять фокуса на хрупком человеческом теле, находившемся в середине всего этого. Тупая боль в голове никуда не делась, но теперь находилась слишком далеко, чтобы мне как-то вредить.

Ветки деревьев изгибались и уходили в сторону, позволяя мне пройти.

В разуме камня меня не могла коснуться никакая физическая опасность — лишь постоянная опасность, с которой сталкивается любой архимаг, риск потерять себя. Я продолжил идти к своей цели, позволяя миру скользить мимо меня. Ощущение было таким, будто я двигался, но никуда не шёл, хотя я и отдавал себе отчёт в том, что ноги мои совершали шаги. Правда состояла скорее в том, что мир впереди становилсямной, в то время как оставленный позади становился землёй иных— тем, что более не являлось мной.

Как долго я шёл, осталось тайной, ибо время почти потеряло смысл. В тенях двигались существа — большие и маленькие. С теми, кто входил в мои владения, я безжалостно расправлялся. Вместо того, чтобы позволять им присоединиться ко мне, моё тело передвигалось, чтобы их уничтожить. Лозы и кусты душили существ меньшего размера, а когда приходили крупные, их рвали на части деревья.

Я оставался нетронутым, и мир двигался под моими стопами, становясь тем местом, которое я искал.

Передо мной вспыхнул свет — не свет глаз, а свет духа. Тут было пространство, отверстие под одним из великих деревьев, и внутри него находилось существо, пылавшее жизнью и силой. На миг я подумал о том, чтобы и его уничтожить, но потом я его узнал. Вокруг его головы плыли светлые волокна. «Волосы», — подсказал голос на задворках моего разума. «Это Элэйн».

К нему льнула смерть — тёмная тень, которую было не изгнать, несмотря на яркую жизненную силу существа. Оно заговорило со мной, и сперва я не смог его понять.

— Мордэкай! — повторило оно. Нет. Онаповторила. Элэйн была женщиной.

«Человек, как и я».

— Элэйн? — спросил я.

Она странно на меня посмотрела:

— Да, Элэйн. Приходи в себя. Помоги мне.

Наконец мой разум схлопнулся подобно лопнувшему пузырю. Мои мысли вжались, и мир изменился. Я стоял в глубинах леса. Я нашёл Элэйн — она сидела съёжившись в похожей на пещеру дыре под деревом. С ней был мужчина. Ранее я его не заметил, скорее всего потому, что он уже был мёртв, и его тело начало разлагаться. Это был один из солдат, ушедших вместе с Элэйн и её отцом, Уолтэром.

— Заходи, — сказала она мне с настойчивостью в голосе. — Если будешь слишком долго стоять снаружи, то придёт ещё кто-то из них.

Я шагнул вперёд, и нас поглотила тьма — завеса невидимости, перекрывавшая как видимый свет, так и эйсар. Я всё ещё мог видеть Элэйн под завесой, но лишь своим магическим взором.

— Есть кто-нибудь ещё? — спросил я её. — Твой отец?

— Мёртв, — ответила она одеревеневшим от усталости голосом. Элэйн выглядела голодной и вытянутой, с тёмными кругами под глазами. Её кожа казалась упругой, натянутой на её кости. — Он увёл их прочь, чтобы мы с Брэнтом могли спрятаться.

Брэнт, как я понял, был трупом солдата в задней части её укрытия. Он вонял, но ещё не начал пухнуть. Это объяснялось маленькой дыркой в его животе, хотя я не мог знать, было ли это результатом ранения, или Элэйн сама её проделала. Да и времени спрашивать не было.

Его тело было частично скрыто рыхлой землёй и листьями. Судя по чёрной грязи у Элэйн под ногтями, она пыталась закопать его голыми руками. Это казалось бессмысленным — она могла сделать это своей магией гораздо быстрее.

Её руки обвили мою закрытую бронёй грудь, несмотря на тот факт, что обнимать человека в латах — дело не очень приятное.

— Где остальные? — спросила она. — Ты один?

— Я отправил их обратно. Пенни была ранена, и мы потеряли несколько солдат.

Она отпустила меня, и осела на колени:

— Значит, ты тоже в западне. У тебя есть еда?

— В западне? Нет. Я пришёл забрать тебя домой, — сказал я ей. В ответ на эти слова её лицо изменилось — отчаяние в её взгляде сменилось надеждой. Однако я всё ещё не до конца понимал, что происходит: — Почему ты не телепортировалась обратно?

Элэйн опустила взгляд:

— Я не смогла вспомнить ключи. Они были у меня записаны, но я потеряла пояс и мешок в неразберихе первого нападения.

Я вздохнул:

— Я же заставил тебя зазубрить их, когда ты была моей ученицей. Как ты могла забыть?

— С тех пор годы прошли. Со временем некоторые вещи забываются…

— Тогда тебе следует их освежить, — сказал я, почти сразу же пожалев о резком тоне моего голоса. Моя собственная провальная попытка защитить Пенни оставила во мне горечь, и теперь окрашивала мою реакцию. В отличие от нас с Мэттью, большинство людей не обладало идеальной памятью. Мне было легко судить, но лично мне никогда не приходилось освежать в памяти такие подробности. — Прости, — быстро сказал я. — Сейчас не время. Я устал, и сам расстроен.