Майкл Мэннинг - Мордэкай

Теперь, когда я больше не был в разуме камня, моя голова пульсировала болью, но я проигнорировал её, и расчистил с помощью магии ровную площадку посередине укрытия Элэйн.

Та встревожилась, и предостерегла меня:

— Осторожно. Их притягивает любое применение силы.

— Они не могут видеть наш эйсар под этой твоей завесой.

Она покачала головой:

— Без разницы. Даже сама завеса их привлекает. Они чуют используемый ею эйсар, даже если не могут точно видеть, где она находится. Слишком большое количество силы привлечёт целую толпу, и в конце концов они наткнутся на вход.

— И чем ты занималась всё это время?

— Держала разум закрытым, и как можно сильнее приглушала свой эйсар. Завесу я использовала только тогда, когда слышала чьё-то приближение. В первый день мы с папой скрывались под завесами, вместе с беднягой Брэнтом. Но они постоянно нас находили. В конце концов папа догадался, что они идут на рассеиваемый нашей завесой эйсар, но было уже слишком поздно. Когда волки нас нашли, он бежал, чтобы увести их прочь.

Уолтэра убили какие-то странные волки? Трудно было в это поверить.

Элэйн продолжила:

— По-моему, он как-то смог убить волков. Я видела, как он возвращался, но его поймали пауки. — Она приостановилась, ей трудно было произнести эти слова. — Я видела всё… до конца.

Я ей сочувствовал, но даже эта эмоция притупилась:

— Ты говоришь «они», но что именно ты имеешь ввиду? Медведей, или что-то ещё? — спросил я.

— Да всех, — ответила она. — Твари вроде медведей, пауки, волки… в этом лесу даже есть крупные хищные змеи. Все они тянутся к любому значительному количеству эйсара. — Затем она указала на меня: — Сейчас ты притягиваешь их к нам. Вот, почему я снова подняла завесу, но если ты не закроешь свой разум, и не спрячешь эйсар внутри себя, то в конце концов они нас найдут.

Наше внимание привлёк донёсшийся снаружи шум, шелест листвы под тяжёлыми стопами. Элэйн будто смялась, вжимаясь в дальнюю стену своего укрытия. Она жестами рук умоляла меня последовать её примеру.

— Надо сделать круг, — сказал я ей, отказываясь приглушать голос. — Начинай. А с этим я сам разберусь.

— Магия не действует… — начала она почти шёпотом. — Тебе надо использовать что-то ещё.

Я кивнул:

— Знаю. Камни, грязь — всё, что под руку попадётся. Начинай круг, а я закончу добавлением ключей, когда вернусь.

После шага через завесу пробивавшийся через кроны деревьев тусклый свет был достаточно ярким, чтобы едва не ослепить меня. К счастью, у магического взора такой проблемы не было, поскольку не более чем в десяти футах от меня стоял гигантский человек.

Ну, слово «человек» ему не совсем подходило, но он был человекоподобным. Покрытый серой каменистой кожей, ростом где-то футов пятнадцать, он был двурукий и двуногий, хотя конечности его были изогнутыми и бугристыми, по человеческим меркам. Сидевшая на его плечах голова была толстой и короткой, почти без шеи, и венчал её массивный чёрный рог в центре лба.

— Чёрт, ну и урод же ты, — пробормотал я. Глядя на рог, мне стало жаль мать, родившую это чудовище. Впрочем, чуть погодя я осознал, что рог скорее всего вырос позже.

Мы с великаном пялились друг на друга где-то секунду. Я думал о нём как о великане, поскольку понятия не имел, как ещё его называть. Он определённо был похож на чудовище из сказки какого-то сумасшедшего писателя. Поскольку я больше не находился в разуме камня, я не мог ожидать, что окружающий мир с ним разберётся, но у меня было полно других вариантов.

К тому же, я всё ещё пытался справиться с кучей подавленного гнева и ненависти к себе.

Великан крутанул туловищем, раскручивая в воздухе массивную дубину, которую тащил за собой своей большой, бугристой рукой, и нанёс по мне размашистый удар. Отлично.

Я не стал утруждать себя направлением силы на чудовище, поскольку у него скорее всего была та же защита, что и у всех остальных местных существ. Вместо этого я перехватил дубину, которая на самом деле была среднего размера деревом, которое, похоже, недавно выкорчевали с последующим обрыванием верхних веток.

Моя железная воля и кипящая сила схватили дубину, остановив её лишь в футе от моей всё ещё чувствительной головы. Затем я резко дёрнул дубину в воздухе, отправив её прежнего владельца в полёт к ближайшим кустам.

Великан заревел от ярости, и секунды спустя вернулся, покрытый прутиками и листьями. Я ответил на его вызов коренящимся концом дубины, вогнав её в голову великана подобно стенобитному тарану.

— Пришло время подправить тебе внешность, — пробормотал я.

После чего забил его до смерти.

Ничего славного или романтичного в этом не было. Это даже нельзя было назвать битвой. У великана не было никаких шансов. Первый удар его оглушил, а дальше была просто брутальная череда молотящих ударов, которыми я превращал его тело в дёргающуюся кучку плоти и сломанных костей.

Каким бы разъярённым я ни был, мне всё же поплохело от этой картины. Закончив, я поставил дубину рядом со входом в укрытие Элэйн — на случай, если она ещё раз пригодится. Заходя внутрь, я не смог скрыться от одной конкретной мысли: «Если бы я с самого начала так сделал, и не стал бы полагаться на Пенни и Грэма…».

Мои внутренности стянулись в комок.

Круг Элэйн был готов наполовину. Я закончил его, и добавил ключ места назначения, прежде чем произвести расчёты для присвоения ключа нашего нынешнего местоположения. После чего мы вернулись в Замок Камерон, забрав с нами тело Брэнта. Ему помочь уже было нельзя, но его можно было хотя бы прилично похоронить, в отличие от бедняги Уолтэра.

Мэттью, Мойра и Коналл успели вернуться раньше нас, перенеся Пенни с помощью похожего временного круга сразу же, как только покинули лес. Остальные все ещё были впусти с солдатами.

Мойра и Коналл обняли Элэйн, а Мэттью просто смотрел. Он старался по возможности избегать объятий, но когда его брат и сестра отпустили Элэйн, та протянула руки, всё равно обняла его. Мне было видно, что ему неудобно, но тут у Элэйн наконец прорвало плотину, и её плечи затряслись. Лицо Мэттью смягчилось, и он прижал её к себе покрепче, пока она плакала.

Мойра посмотрела на меня, произнеся одними губами имя Уолтэра. Склонив голову, я ответил отрицательным кивком.

Оставив Элэйн им не попечение, я обнаружил, что меня дожидается Питэр, мой камергер. Я сказал ему, где найти тело Брэнта, которое мы оставили снаружи.

— Пошли весть его семье, и пусть его приготовят к погребению с почестями.

Питэр начал было говорить:

— Милорд, у меня…

Проигнорировав его, я встревоженно спросил Коналла:

— Где Пенни?

— Её только что унесли наверх. Сейчас она уже должна быть в кровати, — ответил он. — Элиз пошла с ней.