Майкл Мэннинг - Род Иллэниэл

Всё это время моя мать с Пенни внимательно за мной наблюдали. Я ощущал на себе их взгляды, пока занимался своей работой. Пенни, в частности, должна была постоянно находиться рядом со мной. Я видел беспокойство на её лице — ей не нравились перемены, которые она видела.

— Когда ты последний раз улыбался, Морт? — спросила она одним поздним зимним днём.

Я серьёзно обдумал её вопрос:

— Х-м-м, вероятно — в день, когда умер мой отец. А что?

— Ты всё это время был тихим. Ты никогда не улыбаешься, не говоришь… если только не отдаёшь команды. Ты кажешься одержимым грядущей войной, — ответила она, хмурясь.

— Одержимость — это хорошо, когда планируешь войну. У меня нет времени составлять планы для танцев и вечеринок, — с сарказмом ответил я.

— Да дело не совсем в этом. Ты просто кажешься несчастным, будто мир потемнел. У тебя на сердце тень, и мне от этого грустно, — мягко сказала она.

— А с чего мне радоваться? Я убил своего отца, Пенелопа, и скоро я убью ещё больше людей, включая тебя. Что из этого должно приносить мне радость? — сказал я, скрипя зубами.

Пенни дёрнулась от моих слов, но не сдалась:

— Ты не убивал Ройса, Морт. Прекрати винить себя, пожалуйста, — сказала она, кладя ладони мне на плечи, и пытаясь массажем снять с них напряжение.

Я отстранился:

— Ещё как убил. Я перенёс их в Албамарл. Я убил гвардейцев короля и начал тот проклятый бой. Моя гордость настаивала на том, чтобы я забрал украденное королём, и моя гордость отказалась оставить что-то позади. Мои собственные самомнение и самоуверенность заставили меня снять с него щит, когда я не знал, что это — мой собственный отец. Именно мой гнев заставил меня пойти обратно, чтобы убить людей короля, и моя слабость заставила его вернуть меня…

Она хотела меня перебить:

— Морт, послушай, эт…

— Нет! Это ты послушай! — закричал я. — Он вышел, чтобы вывести меня из шока. Поэтому его подстрелили. А потом мы вернулись, и я ничего не мог для него сделать… из-за этих проклятых богами уз! В озможно, я смог бы спасти его тогда, но этот выбор был уже сделан. В конце концов всё, что я мог сделать — это помочь ему умереть, — начал идти я прочь. — В какой именно части всего этого я не виноват? — холодно сказал я.

— Да во всех, чёрт тебя дери! — крикнула она в ответ. — Прекрати мучиться этим. Нам ещё осталось несколько месяцев. Зачем ты портишь их, виня себя за то, что не мог контролировать? Зачем впустую тратить время, думая лишь о смертях, которые мы не можем предотвратить?

Я резко обернулся, окатив её ледяным взглядом:

— Предотвратить? Я больше не пытаюсь предотвратить никакие смерти, Пенелопа. О, нет! История замыслила сделать меня убийцей… но меня это устраивает. Этой весной я убью больше людей, чем кто-либо в истории, — свирепо сказал я.

— Это не та причина, по которой ты это делаешь, — возразила она.

— А теперь — та! Я собираюсь убить всех… проклятых… солдат… до одного — всех, кто войдёт в эту проклятую долину! А закончив, я позабочусь о том, чтобы прикончить каждого ублюдка, которому повезло выжить, если только я проживу достаточно долго, — наконец сказал я.

После этого я ушёл от неё, застывшей с потрясённым выражением на лице. Я услышал, как она заплакала, прежде чем вышел за пределы слышимости. «Ещё одно, в чём я виноват», — подумал я про себя, но вернуться не мог.

Я наткнулся на Сайхана во дворе замка. Учитывая мой разговор с Пенни, я был не в настроении для болтовни, что обычно не составляло проблемы в его отношении, но что-то в его позе сказало мне, что у него были припасены для меня какие-то слова. Я остановился в нескольких футах от него, и стал ждать.

— Нам нужно поговорить о нескольких вещах, — начал он.

— Я так и увидел, — стоически ответил я.

— Ты устроил налёт на склады короля, пока был в столице, — сказал он, будто этого было достаточно, чтобы передать мне его мысли.

— Я вернул свою собственность. Уверен, король поделится со мной своими мыслями на этот счёт, когда у него дойдут до этого руки, — резко ответил я. — Это проблема?

— Возможно, — сказал он, приостановившись, чтобы выбрать слова. Я редко видел, чтобы он прилагал так много усилий к дипломатии: — Мои приказы не имеют прямого отношения к бандитским действиям. Моя задача здесь — позаботиться о том, чтобы вы с Пенелопой не порвали свои узы. Однако я также являюсь слугой короля.

Я мысленно устроил повторную проверку своему щиту — ситуация вполне могла быстро пойти вразлад.

— Тогда похоже, что у тебя конфликт интересов. Что ты предлагаешь с этим делать? — ответил я, уперев в него твёрдый взгляд.

Старый воин сделал то, чего я ожидал меньше всего, что я редко видел с его стороны… он засмеялся:

— Ты сильно вырос с тех пор, как я с тобой познакомился, — сказал он.

Комплимент мало что сделал для улучшения моего настроения, и мне не терпелось покончить с этим разговором:

— Я облегчу тебе задачу. Ты можешь вернуться к королю, если хочешь… или ты можешь попытаться совершить правосудие от его имени прямо сейчас. Если выберешь первое, то я не буду тебе мешать, а если попытаешься сделать второе, то у меня прибавится крови на руках. Однако я бы предпочёл иметь твою помощь с этой войной… Я не уверен, можем ли мы себе позволить потерю твоей помощи, — ответил я. Свой голос я держал спокойным, но чувствовал, как кровь застучала у меня в висках. Мой гнев был в тот момент опасно близко к поверхности.

Сайхан, наверное, почувствовал мои смертоносные намерения, но если так, то виду он не показал:

— Я думал примерно в том же направлении. Реши я действовать против тебя, этого разговора между нами бы не было, — сообщил он, будто констатируя факт, как если бы люди обсуждали хладнокровное убийство каждый день.

— Значит, ты останешься и поможешь. Великолепно… тогда в чём смысл этого разговора? — начал я обходить его, но он положил ладонь мне на плечо. Я посмотрел на неё, а потом вопросительно взглянул ему в глаза.

— Я просто хотел убедиться, что мы понимаем своё положение, — продолжил он. — Думаю, что у тебя в этой войне есть шанс, иначе я бы уже отрубил тебе голову. Если проиграешь, то королевское правосудие не будет иметь значения; если победишь, то ваши дела будут только между вами. Тогда я буду придерживаться его решения, — сказал он, и убрал руку.

Я ещё какое-то время посмотрел на него:

— Тогда я думаю, что мы отлично друг друга понимаем, — ответил я, прежде чем уйти. Я ощущал спиной его взгляд, пока не покинул двор.

На следующий день меня нашла моя мать. Мириам всегда была тихой женщиной, если только не спорила с моим отцом, что случалось редко. Она нашла меня в тот день работающим в кузнице Ройса. Я пытался расплавить наши оставшиеся обрезки железа, чтобы отлить ещё несколько железных бомб.