Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

Сайхан рыгнул, прежде чем ответить:

— Я просто сказал, что в этом была его проблема… Я не предлагал для неё решения.

Охотник захохотал, и я подумал было собираться домой, когда он вперил в меня серьёзный взгляд:

— Тебе следует думать об этой штуке так, будто она — твоя добыча, — сказал он мне.

— И что это должно означать? — спросил я.

— Ты знаешь, почему олень замирает, когда слышит что-то? — загадочно сказал он.

Я наморщил лоб:

— Не думаю, что это на самом деле имеет отношение…

— Чтобы его не видели! — громко сказал Чад, игнорируя мой комментарий. — Глаза — хитрые штуки, и быстро начинают скучать. Большинство охотников полагаются на движение, чтобы заметить добычу. Когда охотишься из засады, ты ждёшь, когда добыча двинется… тут-то ты её из замечаешь. Если же ты крадёшься, то надеешься подобраться достаточно близко, чтобы вспугнуть добычу — в любом случае, ты ждёшь движения.

Я решил сыграть в его игру:

— Ну, эта добыча сама двигаться не станет, и я не вижу, как мне её «вспугнуть».

— Ты уже знаешь что-то, иначе ты не пытался бы узнать больше, — ответил худой охотник. — Это и используй. Следуй за знаками и следами. Как только я узнаю, где кормятся олени, куда они идут утром, я стараюсь подобраться поближе, чтобы их поймать.

«Когда» находилось в прошлом, но его слова заставили меня подумать о двери под моим домом в Албамарле. Я уже знал, что она была связана с моим скрытым знанием, но я никогда особо не тратил времени на её исследование. На самом деле, я много лет не приближался к этой двери, возможно — потому, что подсознательно страшился её. Если было невозможно заставить мой неохотный разум смотреть прямо на источник моего беспокойства, выяснение того, что лежало за той дверью, может заставить какое-то знание выйти на открытое место.

— Может, такое место и есть… — рискнул я.

Чад пристально посмотрел на меня:

— Но ты там не был, так ведь?

— Недолго, когда ещё ничего про это не знал. Потом я всегда был слишком занят. За последние несколько лет я узнал вещи, которые заставили меня тревожится этот счёт, но… — замолчал я, оставив фразу незавершённой.

— Но… ты слишком, чёрт побери, боишься, чтобы взглянуть этой штуке в лицо, — закончил он за меня. Затем он перегнулся через меня, и похлопал Сайхана по лицу, чтобы разбудить его: — Эй! Волшебничьи проблемы, как же… он просто не хотел смотреть правде в лицо. Как, в общем-то, почти все в этом заведении, — сказал Чад, ткнув нетвёрдым пальцем в других клиентов. — Ты слушаешь? — добавил он, осознав, что Сайхан снова закрыл глаза.

Я встал, собираясь уходить:

— Я последую твоему совету, если ты позаботишься о том, чтобы он добрался до дома, — сказал я охотнику.

Чад кивнул:

— Рослый ублюдок не умеет пить. Вот, до чего доводит здоровый образ жизни, — неодобрительно заметил он.

По-свойски хлопнув его по плечу, я направился к двери, но, уходя, я услышал, как егерь снова забормотал себе под нос:

— У рослого ублюдка и дома тоже нет… койка — да, это у него есть, и постоянная работа. Не только волшебники боятся взглянуть своим проблемам в лицо.

Я размышлял над этим, уходя, и решил, что, быть может, его наблюдательность распространялась не только на острый взгляд и острый слух. Позже, той же ночью, лежа в кровати, я почти не мог спать из-за звучавшего у меня в голове беспокойного голоса смерти. В последнее время он стал особенно громким, в частности — в тихие часы.

Я несколько недель не мог проверить свою новую решимость, поскольку появился будто нескончаемый поток дел, не дававших мне ускользнуть в дом в Албамарле. Когда в моём расписании всё же появился перерыв, Пенни и Роуз решили воспользоваться им, чтобы сходить в столицу, что меня совершенно устраивало.

Единственной ложкой дёгтя был тот факт, что я надеялся на более продолжительное одиночество. Я легко мог бы его получить, доверившись своей жене, но причина, по которой я ждал, заставила бы её встревожиться. В частности, я хотел, чтобы дом был пуст, просто на тот случай, если то, что я обнаружу, окажется более неминуемой и прямой угрозой, чем пыльное воспоминание или давно забытые злодейства.

Так получилось, что идеальная возможность представилась на второй день нашего пребывания в столице. В тот день Роуз и Дориан отправились навестить её семью, Хайтауэров, и пригласили нас с собой. Это была семейная оказия, и, естественно, детей тоже пригласили. Лорд Хайтауэр хотел увидеть свою новорождённую внучку, и ему, наверное, также было любопытно познакомиться и с нашими детьми тоже, поскольку он их никогда прежде не видел. День мог бы стать идеальным, если бы не мои обязательства.

— Я не могу, — снова повторил я. У Пенни часто были проблемы со слухом, когда она слышала то, что не полностью совпадало с её планами.

— Почему нет?

Я с сожалением поднял ладони:

— Я обещал нашему Королю, что сегодня я проверю порталы на Мировой Дороге — в некоторых из них появились странное мерцание и гудящий шум. Он беспокоится, что с ними могло что-то пойти не так.

Она беспечно махнула руками:

— Скажи Джеймсу, что посмотришь завтра. Он поймёт.

Я нахмурился:

— Он-то поймёт, но я беспокоюсь, что что-то там могло повредиться. Нельзя сказать, что может случиться, если один из порталов неконтролируемым образом разрядится, — сказал я. Конечно, это было полнейший выдумкой, не только потому, что порталы работали идеально, но и потому, что я спроектировал чары так, чтобы в случае неожиданных повреждений они безопасно направляли содержавшиеся в них энергии обратно в хранилище.

Это было ложью, которую, как я знал, рано или поздно раскроют, если бы я сам не планировал сказать правду тем же вечером. Мне лишь нужно было позаботиться о том, чтобы дом был пуст во время моего запланированного исследования.

— Если всё в порядке, то я смогу присоединиться к тебе в доме Хайтауэров после обеда, — успокаивающе сказал я, прежде чем добавить: — Позже у меня будет для тебя сюрприз, который мне следовало дать тебе почти год назад.

Она подарила меня проницательным взглядом, чувствуя нечто сомнительное в моих манере и голосе, но если она и подумала о том, что я её обманываю, то попридержала это обвинение. Её интуиция всё ещё была жутко точной, но с тех пор, как она более года назад приняла узы земли, она больше не могла улавливать белую ложь так же легко, как прежде.

— Подарки мне без разницы… ты обещаешь, что присоединишься к нам сразу же, как только освободишься? — наконец сказала она.

— Конечно, — сказал я, притягивая её к себе и наскоро обнимая. Как и всегда, запах её волос вызвал у меня чувство умиротворения и безопасности. Это был запах дома, ибо там, где была она… там и было моё место. Она позволила мне краткий поцелуй, прежде чем резко оттолкнуть меня, услышав смех Мойры.