Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

Я не нашёл ничего.

Я уже начал думать о применении силы, когда меня остановила случайная мысль. «Почему никакой другой волшебник из Иллэниэлов не открывал дверь?». Я ведь не мог быть первым, кто задумался о том, что за ней лежало. «Разве что, они и так знали», — подумал я. Быть может, это было тем, чему учат каждое поколение, что могло бы стать известно мне, если бы я получил те же наставления, которые получал каждый волшебник в моём роду. Однако я нутром чуял, что тут было нечто большее. «Они не могли открыть эту дверь».

— Но ты — можешь, — сказал голос земли, заставив меня вздрогнуть. Эти слова были порождением моего собственного разума, но их значение дошло до меня ясно. Хотя я постоянно слышал голос земли, он редко общался со мной хоть как-то осмысленно, если только я не заговаривал первым.

Открыть эту дверь мог лишь архимаг. Этот вывод был очевиден, и я удивился тому, что я так долго к нему шёл. «Иначе они бы уже забрали её». Я снова поймал себя на странных мыслях, и пожалел, что не могу заставить своё подсознание выдать мне необходимые знания, но как только я сосредотачивался на нём, страх загонял тайны во тьму.

Игнорируя свои сомнения и замешательство, я раскрыл свой разум, и начал слушать, позволяя себе впасть в более глубокое понимание земли. То, что я обнаружил, поразило меня, ибо камень за дверью и вокруг неё будто имел отдельную личность. Хотя с технической точки зрения дверь всё ещё была частью земли, часть себя она держала отдельно, будто имела эго, или своё собственное «я». Она не только была отдельной, но она ещё и обманывала меня, проецируя образ плотного и целого, скрывая истину за иллюзией.

— «Покажи мне правду», — приказал я.

Камень мгновенно ответил:

— « Приказывать мне может лишь мой господин ».

— «Его больше нет. Я — его потомок, и наследник его воли», — сказал я ему, и приложил ладонь к каменной двери, убрав свой щит, и позволив камню вступить в полный контакт с моей плотью.

Иллюзия внезапно исчезла, и я увидел находившуюся внутри комнату, и одновременно с этим дверь отъехала в сторону, позволяя мне войти.

Помещение было двадцати футов в диаметре, круглым, и пустым, за исключением объекта в его центре — открытого каменного саркофага. Сцена была очень знакома, поскольку я знал, что я здесь найду, так же, как и знал, что объект в центре комнаты не был саркофагом — внутри было живое существо.

Шагнув ближе, я посмотрел на неё, Лираллианту, последнюю из своего рода, навеки застывшую в чарах стазиса. Эта женщина была самой красивой из всех, кого я когда-либо видел, если не считать моей встречи с богиней Миллисэнт, но это я сразу же отбросил. Боги жульничали. Её волосы были серебряными — не просто белыми, но с почти металлическим блеском, и хотя её глаза были закрыты, я знал, что будь они открытыми, они были бы льдисто-голубыми, как и у всех детей её рощи.

Она была одета в мягкое белое платье, опускавшееся ей ниже колен, оставляя открытой гладкую кожу нижней части её ног. Её руки и ноги были тонкими и изящными, с хорошо ухоженными ногтями. Помимо необычного цвета волос и исключительной красоты, ничто не могло бы указать на её чужеродную природу, кроме её тонко заострённых ушей. Цвет её глаз был слегка необычным, но находился в пределах нормального диапазона цвета людских глаз, и, на самом деле, у меня были глаза похожего цвета.

Обещание Иллэниэла всплыло у меня в сознании, слова моего давно умершего предка: «Это — единственный способ спасти твой народ. Отдохни здесь, а я вернусь, чтобы выпустить тебя… когда опасность минует. Даю тебе слово, я вернусь за тобой». Только вот он так и не вернулся.

На меня нашло чувство ужасной печали, когда я смотрел на неё, и я сказал, не думая:

— Лираллианта, последняя из Ши'Хар, ты — одна в этом мире. Никто не хотел заставлять тебя ждать более двух тысячелетий. Твой муж ждёт твоего возвращения… и твоего прощения, — поднялись слова откуда-то из глубин моего сердца, и я знал, произнося их, что они были ключом — словами, которые развеют чары стазиса, удерживавшие её в том безвременном миге.

Но ничего не произошло.

Озадаченный как своими внезапными словами, так и отсутствием их эффекта, я обратил своё внимание на окружавшие её чары. По форме и структуре они были схожи с чарами стазиса, которые я создавал в прошлом. Я бы даже сказал, что они были менее отточенными, не имея некоторых мер предосторожности, которые включил бы в них я. В частности, они были созданы таким образом, что в случае разрушения или насильного развеивания откат мог убить того, на ком лежали чары. «Так и было задумано», — ответил голос из моего подсознания.

Пока я изучал чары своим магическим взором, быстро стало ясно, почему произнесённый ключ не оказал положенного эффекта. Чары были окружены второй магической структурой, чем-то чужеродным, и в то же время знакомым. «Заклинательное плетение Ши'Хар», — подумал я, узнавая его, и одновременно фраза из моего сна обрела смысл. Я уже однажды видел эту магию… когда сражался с Тимоти, лидером шиггрэс.

— Начинаешь понимать, почему ты не можешь освободить её, животное? — сказал голос у меня под ухом.

По моему позвоночнику пробежал разряд страха и чистого адреналина — если бы мог, то я выпрыгнул бы из кожи вон, а так я отреагировал, уйдя в защиту. Произнеся слово, я создал вокруг себя новый щит, одновременно отступая в сторону. Я повидал достаточно битв, чтобы моя реакция была более практичной, а не вызванной паникой. Страх меня, может, и подгонял, но он был врагом, с которым я привык справляться.

— Кто здесь? — несколько резко спросил я.

Голос снова зазвучал, хотя казалось, что он сместился, и теперь шёл откуда-то спереди, слева от меня:

— Уже забыл своего старого друга? Как печально.

Я поспешно осмотрел помещение своим магическим взором, но всё равно ничего не нашёл. Кто бы здесь ни был, он был невидим не только для физического, но и для магического взора. Лишь три человека были способны на такое, если предполагать, что голос принадлежал человеку.

— Гадаешь, почему не можешь меня почувствовать? Ты же наверняка уже слышал фразу «Когда Прэйсиан не хочет быть найденным, Прэйсиан найденным и не будет».

Теперь голос будто шёл у меня из-за спины, слева, как если бы насмехавшийся надо мной человек ходил кругами. Диссонирующая песня смерти тоже сильнее всего звучала с того направления. Я мигом осознал, что кто бы это ни был, он следил за мной не просто недели или дни, но месяцы, возможно — годы. Ему была открыта вся моя жизнь, а я так и не узнал, что он был рядом.

— Ты довольно долго не показывался, — ответил я как можно спокойнее. — Ты долго за мной наблюдал. Я уже начал гадать, не сумасшедший ли ты.