Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

— Все трое оставшихся Сияющих Богов вошли в наш мир, и следом за ними перешёл Мал'горос. Я не уверена, что это значит, но точно могу сказать, что ничего хорошего в этом нет, — сказала она мне.

Я кивнул, из всех сил стараясь позволить ей закончить. «Я семь лет ждал их возмездия — с того дня, как я заточил их брата в камень», — мысленно заметил я, — «но я всегда надеялся, что они будут приходить по одному… а не так!»

Пенни сделала глубокий вдох:

— Вот это — та часть, которая тебе может не понравиться.

— Почему?

— Потому что я больше ничего не знаю, моё видение было кем-то прервано, и мне дали выбор: знание, но отсутствие возможности изменить исход, или невежество, но с надеждой защитить своих близких, — закончила она, и замолчала, ожидая моей реакции.

К этому моменту я получше взял себя в руки, и ответил ей более контролируемым образом:

— Во-первых, я хотел бы знать больше подробностей о том, с кем ты разговаривала.

— С собой, — ответила она. — Я говорила с будущей версией самой себя, той, которая видела видение, которое я готова была вот-вот увидеть.

— Я так и подумал, что она показалась знакомой, — пробормотал я. — Так зачем тебе было прерывать своё собственное видение?

— Это было единственным оставшимся у меня выбором. У другой меня всё пошло плохо. Она каким-то образом смогла предупредить меня, чтобы начать сначала. По какой-то причине неведение может дать больше надежды, чем знание, — ответила она.

Я ощутил колебание в её голосе.

— Так значит ли это, что наши действия изменят её будущее? Или она — из другого будущего? — спросил я. У меня кружило голову от возможностей.

Пенни положила ладонь мне на подбородок:

— Будь внимательнее. Не позволяй своему большому мозгу увести тебя в сторону. Важно то, что она дала нам шанс выбрать получше. Согласно тому, что она мне сказала, у нас есть по крайней мере неделя, или больше, а если бы я приняла всё знание, которое предоставило бы мне видение, то мой выбор был бы зафиксирован, и мы скорее всего потеряли бы кого-то из наших детей, или даже их всех.

— Что!? — с некоторой обеспокоенностью сказал я. Судя по всему, мои меры безопасности были недостаточны, что, несмотря на сложившуюся ситуацию, было неожиданным. Я значительное количество времени потратил на составление планов на крайний случай. Любой человек, боящийся, что боги могут искать мести его семье, сделал бы так же… если бы у него были ресурсы, которыми я обладал.

Пенни положила ладонь мне на предплечье, заставив меня замереть ненадолго:

— Этого не случится, Морт. Я выбрала иной путь. Послушавшись совета своей другой ипостаси, я смогла остановить видение, и лишить себя этого знания. Теперь мой выбор заключается просто в том, чтобы подготовиться, вместе с тобой, к тому, что грядёт.

Я в недоумении покачал головой:

— Что ты можешь сделать, Пенни? Не то, чтобы мне когда-либо нравились твои видения, но знание было твоим единственным преимуществом, — сказал я, и остановился прежде, чем произнёс «ты беспомощна».

— Я знаю, о чём ты думаешь, — внезапно сказала она, — и ты знаешь, что есть другие варианты. Дай мне силу, Морт. Позволь мне защитить наших детей, — впилась она в мои глаза своим выразительным взглядом.

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Я никогда не восстановлю эти узы, Пенни, — прямо заявил я.

Она зарылась ладонью мне в волосы:

— Не эти узы… узы с землёй — сделай мне одной из своих Рыцарей Камня.

— Есть предел тому, что я могу… — начал я. — Я могу создать лишь двадцать рыцарей.

— Не корми меня байками, Мордэкай. Ты взял это число с потолка. Уверена, что ты сумеешь сделать ещё одного, если действительно посчитаешь это необходимым, — возразила она.

— Лишь несколько часов назад ты разозлилась, когда я использовал магию на детях. А теперь ты хочешь, чтобы я сделал с тобой нечто гораздо более серьёзное. Мы не знаем, какой у этого может быть эффект. Что если ты больше не сможешь иметь детей? Или если они будут мертворождёнными? — сказал я, и в моей голове появились видения детей, твёрдых как камень.

— Я — не одна из детей, и если ты не дашь мне силы для их защиты, то кто их защитит? — с чувством ответила она.

— Я защищу! — рявкнул я в ответ. — Ты видела, что делают с людьми узы земли. Мне уже пришлось отпустить и заменить троих из них.

— Ты не можешь защитить всех, Морт! Мы уже усвоили этот урок, и все те планы и приготовления на случай непредвиденных обстоятельств, которые ты создал за годы — это лишь планы. Когда они придут за всеми нами, твои планы обратятся в хаос за считанные мгновения. Мне нужна способность защищать наших детей, и, если честно, мне плевать, какова будет цена. У нас сейчас четверо детей, и я бы предпочла сохранить их, а не волноваться о том, смогу ли я иметь ещё детей в будущем.

Когда она закончила, то просто остановилась, впившись в меня взглядом. Я видел в её взгляде отчаяние, то же самое отчаяние, которое я бы чувствовал, если бы оказался перед лицом нашей нынешней ситуации, будучи лишённым любых собственных сил. Я почувствовал, как моя любовь к ней выросла, как всегда и бывало, и без колебаний изменил свою позицию. Я знал, что мои возражения были основаны исключительно на страхе, страхе потерять её, но мы оба страшились кое-чего похуже… потери семьи. Это был миг ироничной трагедии и товарищества, и того и другого одновременно. Трагедия заключалась в том, что я осознал, что при необходимости я готов был обменять её безопасность, её жизнь, на наших детей. Товарищество заключалось в том факте, что она разделяла со мной это решение, что в случае необходимости они были для нас важнее наших собственных жизней. По сравнению с их безопасностью мы оба имели второстепенное значение.

— Я никогда бы не смог выбрать для своих детей мать лучше тебя, — внезапно сказал я, положив ладонь ей на щёку. На её лице проступило любопытство, в ответ на моё изменение позиции, поэтому я объяснил: — Я любил тебя больше своей собственной жизни, больше, чем я вообще думал, что могу любить. А потом у нас появились дети, и где-то по ходу дела, не осознавая этого, я стал любить их так сильно, что теперь я готов рискнуть тобой ради них… и я каким-то образом всё равно люблю тебя больше, чем когда-либо раньше.

Я ощутил, как слёзы проступили у меня на глазах, но Пенни каким-то образом всё равно успела заплакать раньше меня — её лицо уже было мокрым, когда она ответила:

— Это нечестно, Морт. Ты не можешь просто остановиться, и сказать что-то подобное посреди спора, — сказала она, и вытерла щёки: — Посмотри, что ты натворил.

Я притянул её к себе, и какое-то время мы так и сидели, просто дыша, и черпая успокоение в объятиях друг друга.