Майкл Мэннинг - Война Бог-Камня

— Будь оно всё проклято! — наконец ахнул я. — Что это было? — осведомился я. Это не было похоже ни на какой алкоголь, какой я когда-либо пробовал прежде.

Элиз улыбнулась мне впервые с момента моего пробуждения:

— В следующий раз будь внимательнее. Это был чистый алкоголь, или настолько чистый, насколько я смогла перегнать, — сказала она, и передала мне ещё одну чашку: — Попытайся заставить её выпить это.

Я мог лишь предположить, что она имела ввиду Мойру, но я ни за что на свете не подверг бы свою дочь таким страданиям.

— Ей всего лишь семь! — возразил я. — Ты не можешь ожидать, что я дам такое ребёнку.

— Попробуй на вкус, — ответила мать Дориана голосом, который указывал на то, что я сказал что-то глупое. Ей всегда удавалось заставить меня чувствовать себя таким образом, будто я так и не вырос до конца. Я понюхал чашку, прежде чем отпить чуть-чуть. Вкус оказался сладким и гораздо более приятным. Будто она смешала свой спирт с молоком и мёдом.

Однако моей первой мыслью было возмущение:

— Почему ей ты смешала так сладко, а меня заставила выпить чистый огонь?!

Элиз Торнбер казалась раздражённой.

— Сколько прошло времени с тех пор, как тебя отравили? — спросила она, проигнорировав мой вопрос.

Конечно, я понятия не имел, сколько я проспал, поэтому я просто фрустрированно посмотрел на неё немного, прежде чем указать на Дориана:

— Ну? Тебе сейчас это должно быть известно лучше, чем мне. Сколько?

Судя по его виду, моему другу было не по себе от того, что я втянул его в напряжённую дискуссию с его матерью, но после нескольких тревожных секунд он сумел подвести счёт часам:

— Полагаю, сейчас уже около семи, так что — часов десять, наверное, — ответил он.

— Яд в твоём организме в основном влияет на твою печень. Он уже нарушил её функционирование, и где-то между двенадцатью и двадцати четырьмя часами после его принятия твоя печень начнёт умирать. После этого я уже ничего не смогу сделать, чтобы тебя спасти. Если хочешь, чтобы твоя дочь жила, то сначала дашь ей выпить из этой чашки, а потом мы сможем обсудить мои умозаключения, — объяснила Леди Торнбер.

Как Пенни вам скажет, иногда я бываю довольно твердолобым, но когда дело доходит до моей семьи, я имею тенденцию весьма быстро выстраивать свои приоритеты. Я разбудил Мойру, и уговорил её выпить сладкую смесь. Однако дочь моя была этому не особо рада. Её всё ещё подташнивало, и вкус алкоголя в напитке был ей неприятен.

— Мне обязательно это пить, Папа? — сказала она, выпив половину.

Погладив её по щеке, я улыбнулся ей:

— Знаю, что вкус плохой, но тебе нужно это выпить, если хочешь поправиться, — сказал я, и продолжал подбадривать её, пока она не сумела выпить всю чашку. Когда она закончила, я перевёл внимание обратно на мать Дориана: — А теперь не могла бы ты объяснить, почему я пытаюсь насильно залить выпивку в мою дочь. Это что, какое-то противоядие?

Леди Торнбер одарила меня улыбкой, прежде чем ответить:

— Не совсем. Какая-то часть поглощённого тобой яда оказывает негативное и очень перманентное влияние на печень. Однако в какой-то момент выяснилось, что алкоголь будто бы предотвращает урон, который яд наносит печени. Остальные эффекты яда он не отменяет, он просто сохраняет печень до той поры, пока твоё тело не сможет само избавиться от яда.

— А что с уже нанесённым уроном? — обеспокоенно сказал я. Меня больше волновала Мойра, чем я сам. Ей было всего лишь семь. Приступать к жизни с сильно повреждённой печенью не казалось мне хорошим началом.

— Твоя сила должна вернуться, когда яд выйдет из твоего организма, — сказала Элиз, пытаясь меня успокоить.

Я покачал головой:

— Я не это имел ввиду. Что насчёт её печени?

— Она поправится. Из всех органов в твоём теле печень — одна из немногих, что способны регенерировать… если дать им шанс, — ответила она.

Меня захлестнуло тёплое чувство, и я почувствовал, как мои щёки порозовели. Высокоградусный спирт, который мне дала Элиз, уже начал оказывать своё действие.

— Так ты действительно думаешь, что выпивка нас спасёт? — спросил я.

— Да, — ответила она. — Теория заключается в том, что твоя печень, которая обычно фильтрует и удаляет токсины из твоей крови, повреждается, когда пытается расщепить активную составляющую магобоя. Как тебе, возможно, известно, печень также является основным органом, уничтожающим алкоголь в твоём теле. Проверить это никак нельзя, но наиболее вероятным является то, что нагрузив твою печень изобильными вливаниями алкоголя, мы не позволим ей повредить себе, взаимодействуя с магобоем.

Мысли мои начали затуманиваться, но я всё ещё достаточно легко поспевал за разговором. Моё прежнее изучение физиологии было отнюдь не настолько глубоким, как то, что изучала мать Дориана, чем бы оно ни было, но эти знания, по крайней мере, позволили мне поспевать за ней:

— Если печень фильтрует и удаляет токсины, и алкоголь не позволяет ей удалить магобой… то как же он со временем выйдет из моего организма? — спросил я, довольно проницательно, как мне показалось.

Лицо Леди Торнбер смягчилось:

— В детстве ты всегда был смышлёным, Мордэкай. Почки также удаляют из крови отходы жизнедеятельности. Имея достаточно времени, они многое могут удалить, даже если печень не сделала свою часть работы.

— Мама говорит, что Папа — самый умный человек в Лосайоне, — внезапно пропищала Мойра. Доказательство того, что она уделяла взрослым разговорам больше внимания, чем я полагал.

Я покраснел ещё больше:

— Я правда сомневаюсь, что это так, милая, — сказал я. «А в моём присутствии она никогда этого не говорит», — заметил я, внутренне улыбнувшись.

— Твоя мать — очень проницательная женщина, дорогуша, — сказала Элиз, положив ладонь Мойре на щёку. — Она положила глаз на твоего отца задолго до того, как он это осознал, ещё когда он был просто парнем. А теперь мне нужно, чтобы ты выпила ради меня ещё чашку. Сможешь?

Мойра поморщилась, но согласно кивнула.

— Сколько ты собираешься ей давать? — взволнованно спросил я.

Леди Торнбер нахмурилась:

— Боюсь, что слишком много. Никто на самом деле не уверен, какой именно объём необходим. Учитывая то, что поставлено на кон, я планирую предельную дозу. Мне придётся убедиться, что вы настолько пьяны, насколько вообще возможно, не подвергая при этом опасности вашу жизнь. Похмелье потом будет, вероятно, весьма запоминающимся.

Я сглотнул:

— Как долго?

— Может хватить и одного дня, но — два, для верности. К тому времени, как всё закончится, ты будешь меня ненавидеть, Мордэкай, — ответила она, наливая мне в чашку ещё одну дозу жидкой пытки.

Я заставил себя выпить эту ужасную дрянь, прежде чем затронуть тему, которая не выходила у меня из головы: