Майкл Мэннинг - Окончанельное искупление

«Когда они соединятся, они отменят друг друга. Лираллианта больше не будет в заточении, а мой дух освободится от своего проклятья». Я немного поразмыслил над тем, каковы будут последствия. Моя душа будет освобождена, и окажется в мёртвом теле. Как архимаг, я мог восстановить своё тело к прежнему состоянию, но это было невозможно сделать, если я уже уплывал, погружаясь в пустоту. И это ещё игнорируя тот факт, что в данный момент я, похоже, более не обладал способностями архимага.

Была также проблема всего того эйсара, который я теперь удерживал. Как только заклинательное плетение, удерживавшее и хранившее меня, исчезнет, эта энергия будет высвобождена. В нормальном состоянии я никак не мог её контролировать, и тот факт, что я в тот момент буду умирать, лишь увеличит общую неразбериху. «Я снесу Албамарл с лица земли. Историкам придётся переименовать этот регион в «Море Лосайона». Эта мысль почему-то заставила меня странно захихикать. Я определённо начал слегка слетать с катушек.

Следующую четверть часа я потратил, рассматривая различные варианты, прежде чем принял решение. Вытащив ключ, который я принёс из Камеры Железного Сердца, я принялся направлять в него силу. Прежде чем я смогу сделать что-нибудь рисковое, мне нужно уменьшить свой эйсар до уровня, который был ближе к моему нормальному уровню при жизни.

Этот процесс занял несколько часов. Сперва я попытался его подстегнуть, но железный ключ начал раскаляться, когда я постепенно перегрузил его способность к передаче силы. Чтобы избежать взрыва по неосторожности, я вынужден был замедлить передачу. Мне казалось ироничным то, что я вынужден был расстаться с силой так скоро после её получения, не говоря уже о том, что это стало серьёзным испытанием для моего терпения.

Хотя я волновался о том, что Пенни или остальные могли вернуться раньше, чем я закончу, дом всё ещё был пуст, когда я завершил приготовления. «Судя по всему, мне в кои-то веки повезло».

Теперь я стоял на краю саркофага, терзаемый сомнениями насчёт выбранного мною плана действий. «Это меня погубит, а Мал'горос всё ещё будет на свободе. Ты даже не можешь быть уверен в том, что у неё будет какой-то способ справиться с ним. Что будет, если ты неправ?». С другой стороны, может, я устал пытаться решать все проблемы самостоятельно.

— В следующий раз спасать мир придётся кому-то другому. Я ухожу в на покой, — объявил я пустой комнате.

Я подтянулся, и стал опускаться в нужное положение над Ши'Хар. Мне придётся опуститься к ней в саркофаг, чтобы два заклинательных плетения точно вошли в контакт. У меня в голове всплыл образ моего тела, лежащего рядом с прекрасной Лираллиантой. «Что будет, если меня в таком положении найдёт Пенни? Сцена будет неприятной. Может, мне записку следовало написать?»

— Было бы здорово провести мой последний день, думая умные мысли, но, очевидно, этому не бывать, — сказал я себе. Затем я опустился в каменный ящик.

Реакция последовала незамедлительно, и я ощутил, как заклинательные плетения начали распускаться, сливаясь и растворяясь во время смешения друг с другом. Моё тело отяжелело, в то время как мой дух испытывал противоречивое ощущение невероятной лёгкости, снимаемой с меня тени. У меня потемнело в глазах, пока я смотрел вниз, на Лираллианту, и осознал, что чары стазиса никуда не делись. Потребовалось крайнее усилие воли, чтобы заставить мои губы озвучить слова:

— Твой муж ждёт твоего возвращения… и твоего прощения.

Чары стазиса исчезли, и моё тело упало на несколько дюймов, неуклюже свалившись на её собственное, когда хранившая её магия перестала отталкивать меня. Я беспокоился, что задавлю её, но я больше не был в силах двигать конечностями. Моё тело было мёртвым, деревянным, и я уплывал прочь.

Тёмная тень, так долго окружавшая меня, исчезла. Завеса поднялась, и голоса ветра и земли зазвучали так громко, как никогда прежде, приветствуя меня подобно старым друзьям. Однако громче их звучала песнь смерти, диссонирующий гул, больше не казавшийся чужим. Он дёргал меня, тянул меня в новом направлении. Пустота звала, и у меня не было сил сопротивляться.

«Может, я смогу увидеть Марка», — вяло подумал я.

Тут вокруг меня извергнулся хаос, приводящая всё в беспорядок турбулентность, подобная океану во время шторма. Меня начало кидать туда-сюда, и опустившуюся на меня тьму стали прорезать редкие частицы цвета. На меня будто уставились яркие синие глаза, и я ощутил, как ещё одна сила стала пытаться изменить направление движения моего духа.

«Надо было догадаться, что умирать будет нелегко».

Казалось, эта битва длилась целую вечность, и я почти не мог на неё влиять. Что-то сильное схватило меня, и твёрдо намеревалось не отпускать. В конце концов я начал ощущать вокруг себя вещи, предметы из физического мира. Голос земли вернулся, и я увидел над собой женщину, впившуюся в меня взглядом ярко-синих глаз… похожих на мои собственные. Её руки оставляли в воздухе искрящиеся линии магии различных оттенков синего и золотого, это было заклинательное плетение Ши'Хар.

Её магия толкала меня вниз, ловя и окутывая меня… запихивая меня в холодное, безжизненное место. Подо мной лежало моё тело, стерильный ужас серой кожи и мёртвой плоти. «Нет!» — воскликнул я, но некому было услышать мои мольбы. Линии магии напряглись, создавая ощущение давления по мере того, как меня вминало в это тёмное место. Голос земли затихал по мере опускания на меня завесы, отрезавшей меня от мира, который я когда-то любил. Я был один в темноте. Моя последняя мысль эхом отозвалась в моём разуме: «Почему?». Откуда-то издалека я услышал, как мой рот произнёс эти слова, хотя управлял им уже не я:

— Почему ты это сделала?

«Ну хоть кто-то со мной согласен», — подумал я про себя.

Мои глаза открылись, открыв мне сцену, которой позавидовали бы многие мужчины. Я был в каменном саркофаге, в объятьях потрясающе прекрасной женщины. Хоть большую часть её мягких черт я не мог ощутить, поскольку она хоть и была одета в тонкое платье, моё собственное тело было заключено в сталь. Я знал её имя, Лираллианта, и хотя унаследованные мной воспоминания о ней были любящими, мои личные чувства теперь сильно отличались.

— Почему ты это сделала? — спросил я, не в силах как-то получше выразить своё смятение.

Она потянулась, и грациозно встала из каменного ящика. Она ответила мне на своём собственном языке, хотя я её понял:

— Вопросы задавать буду я. Как долго я спала?

Меня взяли силой, скрутили, и вернули в моё мёртвое тело. Вместо мирной смерти я был воскрешён, на этот раз не по своей воле. Я всё ещё был чудовищем, и ненавидел её за это: