Майкл Мэннинг - Окончанельное искупление

Остальные слуги посмотрели на Дориана в поисках объяснений.

— А что мы делать будем? — спросил один из них.

Его сердце сжалось, когда он ответил, но на лице он поддерживал уверенное выражение:

— Те из вас, кто хочет, пойдут со мной. Остальные могут оставаться здесь. Они могут смилостивиться над вами, если вы вернётесь на свои места и притворитесь, что не были частью нашей группы.

— А вы что будете делать?

— Я пойду наружу, — сказал Дориан. — Отвлеку внимание. Я направлюсь к воротам, попытаюсь посеять в их рядах как можно больше неразберихи и сумятицы. Принцесса и её спутники смогут попытаться скрыться незамеченными во время сумятицы.

— А мы как выберемся? — спросила одна из женщин.

— Вероятнее всего, если вы последуете за мной наружу, вы умрёте. Если останетесь здесь, то, возможно, сохраните своё положение, но вас всех также могут посадить под замок, — честно ответил Дориан. — Они также могут убить вас, или даже попробовать пытками добыть из вас сведения.

— А мы вообще хоть какую-нибудь пользу принесём, если последуем за вами? Даже несколько солдат окажутся сильнее нас, — подала мысль горничная.

Дориану хотелось сбежать. Глубоко внутри его сердца вопило. Это было неправильно. Рыцарю, любому рыцарю, не следовало просить такого у людей, которых он должен был защищать.

— Если я выйду один, то эффект будет меньше. Несколько людей, напавших вместе со мной, увеличат эффект, даже если вы почти ничего не сделаете в бою, — опустил он взгляд, стыдясь. — Выйдя, вы будете разменивать свои жизни всего лишь на мимолётную возможность улучшить шансы Принцессы и Леди Торнбер на побег.

Горничная вздёрнула подбородок, и подняла в руке большой разделочный нож:

— Тогда я присоединюсь к вам, Сэр Дориан. У меня нет детей, и я скорее умру хорошей смертью, чем рискну быть изнасилованной и замученной врагами, — сказала она. Её руки дрожали, но взгляд был ясен.

«Нет, пожалуйста», — говорил внутренний голос Дориана, но губы его ответили так, как требовал долг:

— Тогда я с радостью буду сражаться вместе с тобой. С этого дня, с этого мига, сколько бы нам ни осталось жить, я буду называть тебя сестрой, — произнёс он. По его щекам текли слёзы.

Многие из оставшихся слуг сделали такой же выбор, но пять или шесть решили остаться.

— У меня есть семья, Сэр Дориан, — сказал один из слуг. — Если есть хоть какая-то возможность выжить, чтобы позаботиться о них, я должен попытаться, — оправдывался он. Две прачки и кое-кто из кухонной прислуги согласно кивнули. После пересчёта получилось, что за дверь с ним пойдёт шесть человек — пять мужчин и три женщины.

Те, кто решил остаться, должны были вернуться на свои места, надеясь избежать ассоциации с отрядом Принцессы, но прежде чем они ушли, одна из женщин поймала Дориана за руку:

— Если я выживу, Сэр, я поведаю эту историю моим детям и внукам. Никто не забудет вас, — сказала она, прежде чем поцеловать его в щёку.

— Не меня помни. Помни их, — сказал он, указывая на тех, кто готов был последовать за ним. — У них нет никаких причин это делать. Я всю жизнь пятнал свою душу кровью других людей, а они делают это исключительно для того, чтобы защитить свою принцессу, — добавил он, и приостановился, прежде чем добавить: — Уж если что и говорить, если я не выживу… скажи моим жене и детям, что я люблю их. Попроси их простить меня за то, что меня нет.

Тут заговорила Ариадна:

— Ты выживешь, и продолжишь сражаться, Дориан, — сказала она, и остановилась, боясь потерять своё спокойствие. Подняв голову, она сказала остальным: — Мне нужны ваши имена. Когда всё закончится, я позабочусь о том, чтобы о ваших семьях не забыли.

У неё не было бумаги, но она слушала, и повторяла имена про себя. У Ариадны была отличная память, и не она одна делала мысленные пометки.

Когда они открыли двери, двор был полон людей. Сперва Дориан вышел осторожно, будто он и восемь следовавших за ним человек хотели не привлекать к себе внимания. Несколько голов повернулись в их направлении, но враг реагировал медленно… пока маленькая группа Ариадны не выбежала наружу, преследуя их. С этого момента события ускорились.

Вражеские офицеры кричали своим людям, приказывая им отрезать «бегущих» сторонников принцессы. Солдаты развернулись, и несколько групп бросилось к Дориану и его товарищам.

Как только поднялась тревога, маленькая команда Дориана бросилась вперёд. Это был жест нелепой непокорности, маленькая группа из девяти людей, бегущая в атаку на выстроившиеся перед ними сотни, но они сделали своё дело. Ариадна и вместе с остальными «солдатами» затерялась в толчее наёмников, сомкнувшихся вокруг Дориана.

Сперва Дориан хотел защитить тех, кто последовал за ним, но это было безнадёжным делом. Его союзники были потеряны в первые же полминуты, их смели и зарубили. Даже Дориана могли задавить, если бы не его зачарованный меч. Клинок перерубал и мечи, и щиты, создавая вокруг него смертоносную полосу разрушения. Бой приостановился, когда окружавшие его люди подались назад, расталкивая тех, кто стоял позади них, чтобы избежать его взмахов.

В воздухе ненадолго повисла тишина, которую наполнил голос Эндрю Трэмонта, взвившись над наёмниками:

— Сложи оружие, Сэр Рыцарь. Разве ты не видишь тщетность своих действий? — крикнул он. — Сдавайся сейчас, и я буду к тебе милосерден.

Дориан Торнбер оставил свой здравый рассудок у дверей, когда выходил.

— Трэмонт! — крикнул он в ответ. — Я иду за тобой, и я не остановлюсь, пока тебя не настигнет правосудие Короля!

Трэмонт засмеялся, всё ещё не имея возможности видеть лицо угрожавшего ему человека, но несколько человек вокруг Дориана узнали его лицо, и про толпе прокатились шепотки «Торнбер». Многие продолжили пятиться, когда Рыцарь Камня снова двинулся вперёд.

— Убейте глупца! — приказал герцог, и те, в ком ещё оставалась воля к сражению, стали толкать своих неохотных товарищей вперёд. Они навалились на Дориана.

Их совместные усилия грозили захлестнуть его, и Дориан почувствовал, как колющий удар пробил кольчугу у него на спине, в то время как его продвижение вперёд замедлилось. Рана была мелкой, он едва ощущал её сквозь туман адреналина, но его инстинкты сказали ему, что если он не вырвется из толпы, то скоро будет мёртв.

В отчаянии, он сделал то, против чего Сайхан неоднократно предостерегал Пенни. Согнув колени, он прыгнул, используя свою силу, чтобы подбросить своё тяжёлое тело вверх, перескакивая пытавшихся остановить его людей. Он взмыл на десять футов вверх, и на пятнадцать — вперёд, приземлившись позади нападавших, оказавшись среди неготовых к схватке наёмников. Внезапная смена его позиции посеяла тревогу и смятение, и его новые противники пытались отступить прочь от него.