Майкл Мэннинг - Окончанельное искупление

— Сколько моих братьев осталось? — спросил Сайхан, имея ввиду других Рыцарей Камня.

— С нами сейчас трое — Сэр Уильям, Сэр Томас и Сэр Харолд, — сказала Элэйн. — Мы встретились с беженцами в лесу между Арундэлом и Камероном. Сейчас они скрываются вместе с остальными выжившими.

— А что Сэр Эдвард? — вопросил Сайхан, имея ввиду последнего рыцаря, чьё местонахождение не было известно.

— Мёртв, — ответила Элэйн. — Сэр Уильям сказал мне, что он умер храбро, прикрывая их отступление.

— Перечисли, сколько человек осталось, — спокойно приказала Ариадна, — чтобы мы могли подсчитать наши ресурсы.

— Несколько сотен мужчин, женщин и детей, Ваше Величество, — без промедления ответила Элэйн. — Они из разных частей долины… несколько из Ланкастера, кто-то — из Арундэла, кто-то — из Камерона. Есть много других, разбросанных и прячущихся самостоятельно, но назвать вам их число я не могу. Среди уже названных мной насчитываются две сотни солдат, три волшебника, и три Рыцаря Камня, о которых я уже упоминала.

— Число кажется маленьким в сравнении с тем, что мы потеряли, — печально сказала Королева.

Элэйн быстро произнесла, чтобы подбодрить её:

— Не позволяйте числам вводить вас в отчаяние. Основная часть людей выжила. Эти — лишь те, кого мы сумели собрать и укрыть лично.

— Нашей целью будет встретиться с твоим отцом и остальными, — сказала Ариадна. — После того, как мы посоветуемся с ним, и лично увидим ситуацию, мы сможем начать строить планы на будущее, — высказала она свою позицию. Выбор был очевиден, но Ариадна была их лидером, и ей важно было ясно дать это понять.

Пенни обнаружила, что наблюдает за Стефаном Малверном, оценивая его реакцию, а когда тот ответил на её взгляд, увиденное ей понравилось. «Решимость и воля следовать за нашей новой Королевой. Возможно, я слишком резко судила о нём», — подумала Пенни.

Из всех присутствовавших лишь Роуз Торнбер казалась не интересующейся исходом дискуссии. Она молчала, сосредоточившись на своей дочери, Кариссе. Роуз казалась совсем отстранившейся от текущего момента, и Пенни могла лишь гадать, сколько времени пройдёт, прежде чем её подруга восстановит своё расположение духа.

Это была одна из лучших ночей, какие я только мог вспомнить. Я часами ходил по замершему во времени городу из одного места в другое. По моим подсчётам, снаружи наверняка уже снова рассвело, но свет солнца не мог коснуться вечной ночи, ныне окутывавшей Албамарл.

Такова была природа стазисных полей: ничто не входит, ничего не выходит. Даже я не мог выйти, пока не отменю чары, но пока меня устраивало передвигаться внутри них в качестве единственного действующего лица этого безвременного мига. Я потратил много времени, прочёсывая город, выискивая каждого стражника, солдата и постового — всех, кто служил узурпатору. К счастью, Трэмонт облегчил мне задачу, заставив их сменить свои цвета на его собственные. Это уберегло меня от трудного морального выбора относительно того, следует ли мне убить кого-то, носящего форму Хайтауэра.

Умом я понимал, что большинство его людей были простыми наёмниками или, в некоторых случаях, даже лояльными слугами законного короля, пытавшимися спасти свои жизни и защитить свои семьи, но мне было плевать. Кто носил бордово-чёрные цвета Трэмонта, того я убивал. Я проходил через стены, башни, каждые укреплённые ворота и дворы. Куда бы я ни шёл, я делал выбор и убивал, оставляя за собой след из мёртвых людей. Моя сила росла по мере того, как я выпивал их сотнями, но эйфория каждый раз была одинаково пьянящей.

Люди стали для меня наркотиком. Удовольствие было настолько велико, что порой я «действовал наверняка», и не позволял остаться в живых кому-то сомнительному. Это была славная ночь.

Я гадал, что подумают выжившие. Во многих местах я убил десять или двадцать человек, оставив в живых одного или двух, которые явно не были на службе у Трэмонта. Когда чары наконец будут развеяны, эти люди обнаружат себя в окружении мертвецов, которые, с их точки зрения, дышали буквально секунду назад. Общий эффект создаст впечатление того, будто в единый миг умер каждый служивший Трэмонту человек.

Я обнаружил, что хихикаю каждый раз, когда думаю об этом.

Особо интересной будет городская тюрьма. Я убил тюремщиков, и оставил ключи в одной из камер. Что они подумают, когда время снова пойдёт своим чередом? Как долго они будут прятаться в своих камерах, прежде чем выйти?

Даже имея возможность работать в городе целую вечность, я знал, что на имевшееся у меня время накладывались практические ограничения. Мал'горос в конце концов начнёт удивляться отсутствию связи с его приспешниками, и явится их проведать. Случится это через сколько-то часов или сколько-то дней — в этом я не мог быть уверен. Я решил дать себе лишь двадцать четыре часа, один день, прежде чем прекратить эффект, и перейти к своей следующей цели.

Это значило, что срок мне был до заката. Я намеревался прекратить чары в то же время, в какое начал их. Это ещё больше затруднит им осознание того, что именно произошло. Я засмеялся ещё сильнее, когда подумал о замешательстве, которое это событие вызовет среди тех, кто размечал календарь и следил за фазами луны. Кто-то разберутся… рано или поздно, но от меня они ничего не узнают.

Я снова засмеялся, и начал приплясывать. Смерть приходит к нам не торжественно, а с улыбкой и пружинистой походкой. По крайней мере, в тот день в Албамарле именно так и было. А если Смерти не нравилась моя стилистическая интерпретация её работы, то пусть придёт, и обсудит со мной свои разногласия.

Ходя я занимался в основном публичными зданиями и местами, где должны были находиться люди узурпатора, на самих улицах я наталкивался на множество интересных действ. Там и тут я находил драки, но поскольку я сегодня был на стороне аутсайдеров, то я всегда убивал того человека, который, казалось, одерживал верх, если только у меня не было какого-то способа определить, что один из них служил Трэмонту.

Это была ночь, полная восхитительных выборов, и к тому времени, как я достиг самого дворца, я уже убил тысячи. Мой внутренний голос спорил и сетовал на некоторые из моих решений, но мне было плевать. Эйфория от забирания такого большого числа жизней делала падение моего настроения невозможным. В большинстве случаев, если люди явно были на службе узурпатора, моя совесть не разевала свою проклятую варежку.

Дворец был полон сюрпризов. Помимо ожидаемых солдат я также обнаружил десять «бого-семян». Ослабленные Тёмные Боги доставляли мне не больше проблем, чем остальные. Я выпил силу каждого из них, а потом, когда от них почти ничего не осталось, сковал остаток каждого из них заклинанием. Я сохранял их в маленьких светящихся сферах в одном из своих мешочков. Я никак не мог уничтожить заклинательные плетения, поддерживавшие каждого из них, но я мог держать их в плену сколько угодно долго. Позже я планировал создать перманентные чары, чтобы удерживать каждого из них, подобно тем чарам, которые создали Бог-Камень.