Майкл Мэннинг - Окончанельное искупление

Всё замедлилось, а потом совсем остановилось. По моей прикидке, я использовал почти два полных Сэлиора эйсара, чтобы активировать чары — по крайней мере, ощущение было именно таким. Я не волновался, поскольку это соответствовало грубой оценке, которую мне дали мои расчёты. Алмазный кубик в моей руке стал светиться так ярко, что на него больно было смотреть, и испускал настолько много тепла, что я вынужден был создать временное заклинание, чтобы защитить от него мою одежду. «Будем надеяться, что он не расколется от давления», — подумал я. «Было бы жалко всё это разрушить».

Я стоял внутри самых больших когда-либо созданных чар стазиса. Во всяком случае, я был в этом весьма уверен. В моей значительных размеров памяти не было никаких воспоминаний о чарах такого или близкого масштаба. Центральный кубик, который я нёс с собой, создавал маленькую область нормального времени в пределах стазисного поля, в то время как остальная часть поля, то есть весь город Албамарл, застыла во времени.

Шагая вперёд, я приблизился к капитану стражи. На его лице появилось ошарашенное выражение, когда я подошёл достаточно близко, и эффект моего кубика освободил стражника от стазиса. С его точки зрения казалось, что я, наверное, будто телепортировался к нему.

— Да, расплачиваться, — сказал я, отвечая на его предыдущий вопрос. — Все, кто служит узурпатору, должны поплатиться.

Аура оставшегося у меня эйсара всё ещё была достаточно мощной, чтобы привести его в почти беспомощное состояния одним лишь моим присутствием вблизи него, но он сумел прохрипеть:

— Что вам от меня нужно?

Я одарил его злобной чарующей улыбкой:

— Не волнуйся. Эту цену может заплатить любой. Мне нужна лишь твоя жизнь, — сказал я, и моя рука метнулась к его горлу так быстро, что он её даже не увидел. Яростно дёрнув горевшее в нём пламя, я затушил его жизнь не более чем за секунду или две. Удовольствие от этого процесса возбуждало.

Разговорами с его подчинёнными я себя утруждать не стал. Они так и не узнали, за что умерли.

Маленькая крепость вокруг ворот в Ланкастере была в идеальном состоянии, но только её Пенни и её спутники и нашли в хорошей форме. Сам Замок Ланкастер, находившийся менее чем в полумиле от них, представлял из себя сожжённые развалины. Часть его упала, рассыпавшись, когда поддерживавшие строение балки сгорели, другие части ещё стояли каменной оболочкой вокруг пустых, обгорелых помещений.

Они не нашли ни следа людей, хотя во дворе было немало трупов. Большинство из них было слишком изуродовано, чтобы их можно было опознать — те, что не сгорели до неузнаваемости, стали жертвой падальщиков, съевших все мягкие ткани. Как ни крути, сцена была скверной.

Пенни смотрела на разрушения, но сердце её онемело. Она слишком многое потеряла, и дальше печалиться ей уже было некуда. Единственная мысль, которая будто всплыла из трясины внутри неё, соскочила с её губ прежде, чем она осознала:

— Если в Камероне так же, значит мы всё потеряли.

Ариадна бросила на неё яростный взгляд:

— Я уже всё потеряла, — сказала она. Замок Ланкастер был её домом.

— Что дальше делать будем? — спросил Сэр Иган. Теперь он казался меньше, будто потеря наставника и учителя каким-то образом ослабила его.

— Нам нужно выяснить, что случилось в Камероне и Арундэле, — предложила Пенни.

Ариадна кивнула:

— Мордэкай дал хороший совет. Надо найти Прэйсианов.

— Точно мы знаем лишь то, что ни в Замке Камерон, ни в Арундэле их не будет, — внезапно выдал Питэр Такер.

Стефан Малверн казался сбитым с толку:

— А это мы откуда знаем?

— У Уолтэра был доступ к ряду шкатулок для сообщений в его доме в Арундэле. Он также был близко знаком с Замком Камерон, где находились многие остальные шкатулки. Если он или его дети находились в любом из этих мест, они бы всё это время посылали сообщения, — объяснил Питэр. Его работа главным управляющим Замка Камерон отражалась в его мышлении.

Пенни покачала головой, соглашаясь. За годы она привыкла ожидать от Питэра такой остроты ума:

— Мне следовало раньше об этом подумать, но ты совершенно прав, Питэр.

— Тогда как нам найти других волшебников? — спросила принцесса.

Элиз Торнбер указала на бессознательных Мэттью и Мойру:

— Мы не лишены ресурсов. У нас сейчас есть два волшебника. Когда они очнутся, их чувства поведают нам гораздо больше, чем могут поведать наши глаза.

— Это не будет иметь значения, — внезапно перебил Сайхан. — Мы ищем Прэйсианов. Если они прячутся, то мы не сможем их найти. Даже Мордэкай не мог.

Принцесса задумчиво посмотрела на него:

— Тогда что ты посоветуешь, Сэр Рыцарь?

— Я вижу две возможности. Либо они мертвы, попав под неожиданное нападение, каким бы оно ни было, устроенное здесь, в Ланкастере, или у них дома; либо они живы и прячутся. В первом случае мы ничего не сможем сделать, а во втором — мы никогда не найдём их, но нам и не нужно, Ваше Высочество, — сказал Сайхан.

Ариадна уже уловила его логику:

— Хочешь сказать, что они сами найдут нас?

Старый ветеран кивнул:

— Они будут наблюдать, и есть три высокоприоритетных места, за которыми можно наблюдать в этой области — воротная крепость Ланкастера, воротная крепость Арундэла, и, возможно, сам Замок Камерон.

— Никто не найдёт Прэйсианов, если они не желают быть найденными, — сказала стоявшая рядом с ним Элэйн Прэйсиан. Она стояла, наклонившись прямо к его уху.

Старый ветеран не дрогнул, а одарил Элэйн скучающим взглядом.

Ариадна бросила на Сайхана острый взгляд, почуяв обман:

— Твоя логика слишком идеальна. От неё попахивает чем-то намеренно составленным для объяснения уже известных фактов. Ты знал, что Элэйн здесь. Не желаешь ли объясниться?

— Прошу прощения, Высочество, но я предпочёл бы не объяснять, — ответил грузный воин. Для него было нехарактерно выказывать такую неохоту.

— Это ещё почему? — спросила Принцесса.

— Это вызвало бы смущение.

Такое утверждение застало её, и всех остальных, врасплох. Смущаться было для этого молчаливого рыцаря делом неслыханным.

— У тебя? — спросила она.

Сайхан опустил взгляд:

— Нет, Ваше Высочество, у вас, и у остальных присутствующих леди.

Пенни напряжённо думала, пока он говорил, и её разум, при поддержке её обострённых чувств, дал ей повод для подозрений.

— Всё равно объясняй, Сэр Сайхан, — приказала Ариадна.

Сделав глубокий вдох, Сайхан пустился в объяснения:

— Как вы уже знаете, те из нас, кто связан узами с землёй, обладают обострёнными чувствами, не только силой и скоростью. В частности, мой нос в несколько раз чувствительней носа нормального человека. С носом гончей ему всё равно не сравниться, но он таки даёт много сведений.