Майкл Мэннинг - Вознесение гор

Лираллианта сомкнула ладонь, подтянув её к своей груди, и ответила:

— Важно — для меня. — Для неё было необычным демонстрировать какие-либо невербальные жесты во время разговора. Также было странным то, что она делала ударение на личном местоимении, вроде «меня». Ши'Хар гордились своей способностью дистанцироваться от личных забот.

Она будто бы притворялась, что является человеком.

Её неуклюжая игра разозлила Тириона. «Когда тебя держат как собаку — уже плохо, но когда она притворяется, что «лает», и пытается подражать истинным эмоциям, это оскорбительно. Это — насмешка».

— Если ты со мной закончила, то я бы теперь хотел отдохнуть, — с льдинкой в голосе сказал он ей. Тирион не боялся её оскорбить. Ши'Хар мало заботили подтекст или интонации.

Она какое-то время глазела на него, будто размышляя, прежде чем ответить:

— У меня есть новости, которые ты захочешь услышать.

Он повернулся к ней лицом, полностью отдав ей своё внимание, но промолчал.

— Старейшины согласились на мою просьбу о задержке. У тебя есть двадцать семь дней, прежде чем состоится твой матч, — сказала она.

— О, — вяло прокомментировал он. Тирион и не осознавал, что по этому вопросу ещё не было вынесено решение. Было бы неприятной неожиданностью, если бы ей сказали, что бой состоится лишь через несколько дней.

— Ты спрашивала их про одежду? — осведомился он.

— Да, — кивнула она. — Им эта идея не понравилась. От тебя потребуется сражаться как и прежде, нагим.

— Это едва ли кажется справедливым, — возразил Тирион. — Они могут создать эту штуку с любым оружием и бронёй, какие захотят, а мне придётся выходить бой с голым задом.

— Вам обоим позволят сражаться лишь тем, с чем вы были рождены, — сказала Лираллианта.

— У меня не было возможности выбирать тело, а они тело выбирали.

— На иное они не согласятся, — сказала она ему.

— Значит, больше нам говорить не о чем, — сказал Тирион.

Следующая неделя миновала быстро, по мере того, как Тирион втянулся в круговорот дел. Каждое утро он просыпался, и ел, прежде чем сначала учиться эроллис с Байоваром, а потом — заклинательному плетению, в уединении. С заклинательным плетением он получил некоторую помощь от Лираллианты. Она была согласна создавать всё, что он просил увидеть, но ничто из этого, похоже, не помогало. Тирион мог воспринимать ткань и структуру её творений до самого мельчайшего уровня, который не могли видеть даже Ши'Хар, но не мог воссоздать то, что она делала.

Он также не сумел найти никакой способ повредить или уничтожить одно из её заклинательных плетений, и с уходом дней он у него оставалось всё меньше надежды на победу против Крайтэка. Без какого-нибудь способа преодолеть его защиту или защититься от его атак, вариантов для победы практически не оставалось. Всё сводилось к тому, чтобы создать такую среду, в которой его противник не мог выжить, но будет невозможно удержать противника в такой области, если он сможет уничтожить любые создаваемые Тирионом ограничения.

Кроме этого единственной возможностью было то, что Крайтэк может допустить фатальную ошибку.

«Рассчитывать на что-то подобное — значит напрашиваться на поражение».

Послеобеденные часы он проводил, упражняясь и практикуясь в навыках, которые уже усвоил, а также новым образом их расширяя. Одной из первый проблем, с которыми он столкнулся, стало открытие того, что хотя произнесённые вслух слова действительно усиливали действенность магии, они также легко могли случайно создавать эффекты, когда Тирион просто говорил. Привыкать к такому он себе позволить не мог.

Его ответом стало создание своего собственного языка… ну, на самом деле это не был язык. Изучая эроллис, он пришёл к некоторому мнению насчёт того, почему Ши'Хар использовали письменную форму языка, использующую уникальные символы для каждого слова. Он решил, что в какой-то момент далёкого прошлого они научились использовать свою письменность для создания магии, как это делал он сам, и для этой цели использование одиночных символов для каждой концепции или идеи позволяло легче что-то усилить.

В фонетическом алфавите, вроде бэйрионского, каждая буква не имела смысла сама по себе, кроме обозначаемого ею звука. В результате для создания имеющего какой-то смысл слова нужно было написать набор букв, а ему нужен был именно смысл, чтобы подкрепить данную эйсару цель.

Поэтому Тирион последовал, как ему думалось, по их стопам, но вместо использования эроллис, казавшегося чрезвычайно громоздким, он создал новые слова и символы для своего собственного пользования. Он начал с простых, практических концепций, вроде «огонь», «вода», «сила», «острый», и всего того, чему он прежде находил применение. В каждом случае он придумывал собственное, не имевшее никакого иного смысла слово, отражавшее одну концепцию, а затем создавал для него письменный символ.

Поскольку первые вещи, нужду в использовании которых он таким образом нашёл, часто были самыми широко распространёнными, Тирион сделал их произношение и их письменные символы настолько короткими, простыми и незамысловатыми, насколько было возможно. Затем он зазубрил их, упражняясь, чтобы их смысл был в его мыслях таким же врождённым, каким был смысл эквивалентных слова на бэйрионском.

— Что это за странные штуки, которые ты постоянно царапаешь по всей своей платформе? — спросила Лираллианта однажды вечером.

— Новые символы, которые я для себя придумывал, — ответил он.

— Зачем?

— Я упражняюсь в использовании их для усиления своей магии, — объяснил он.

— Разве не было бы проще использовать ваш язык, или даже наш, а не создавать что-то новое?

— Поначалу я так и пробовал, но это позволяет мне слишком легко допускать ошибки. А так у меня в голове есть отдельный набор символов, которые привязаны к моему использованию эйсара. Используй я один из наших нормальных языков, у меня появилась бы привычка использовать магию в разговоре, — сказал он.

На миг в её ауре мелькнули эмоции:

— У тебя появилась идея… что-то, что позволит тебе победить?

Он опустил взгляд:

— Нет. В какой-то момент я думал, что это так, но этого не хватит.

Она нахмурилась:

— Тогда почему ты продолжаешь этим заниматься?

— Это кажется мне важным, — сказал он, пожимая плечами. — Это может навести меня на какую-то идею, а может и не навести, но я не могу избавиться от чувства, что это почему-то важно.

На следующий день случилось кое-что иное. Утром Лираллианта явилась не с Байоваром, с вместе с Тиллмэйриасом.

От вида чернокожего, златовласого Прэйсиана у Тириона невольно побежали мурашки по спине, когда его тело вспомнило сеансы «наказаний», которые ему устраивал в течение последних пяти лет этот Ши'Хар. Его плечи стали провисать, а голова — опускаться вниз по мере того, как приближался его предыдущий «учитель», и лишь память об Амаре и сопровождавший её гнев позволили ему выпрямить спину, и посмотреть Прэйсиану прямо в глаза.