Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— Однако тебе её не хватает. Я чувствовала это, Тирион. Это чувство текло из тебя рекой — настолько глубокой, что я думала, что могу в ней утонуть.

— Для столь недавно начавшей говорить на моём языке у тебя уже поэтический дар владения словами, — сказал Даниэл.

— Не пытайся сбить меня с темы, — тихо сказала она. — Я чувствовала это, через тебя. Я не понимаю, почему, но я понимаю, как они для тебя важны.

— И для этого тебе пришлось говорить со старейшинами?

Она кивнула:

— Я попросила у них разрешения позволить тебе уйти из рощи.

Разум Даниэла резко обострил своё внимание:

— Я думал, что такое решение было за тобой.

— Я уполномочена менять ограничения твоего ошейника, но нам запрещено позволять нашим баратти покидать рощи без разрешения, — сказала она.

Это показалось ему бессмыслицей. Даниэл видел, как надзиратель ездил через Колн и в его окрестностях минимум дважды после того, как пробудилась его сила, и был весьма уверен, что надзиратели наверняка ездили по той местности каждый год, вне зависимости от того, видел ли их кто-то или нет. Так он ей и сказал:

— Разве вы не позволяете надзирателям регулярно патрулировать долину?

— Не позволяем, — сказала Лираллианта, корректируя его неправильное восприятие. — Роща Иллэниэл никогда прежде не имела надзирателя. Другие рощи посылают надзирателей, но лишь по строгому расписанию.

— Нужно ли вашей роще получить разрешение от остальных, прежде чем они смогут позволить кому-то вроде меня уйти? — спросил он.

— Нет, Тирион, не нужно, но если послать тебя, не посоветовавшись с другими рощами, то могут быть последствия.

Последствия? Он озадаченно посмотрел на неё.

— В прошлом надзиратели уходили просто для того, чтобы убирать любых детей, в которых обнаруживалась способность манипулировать эйсаром. Это было предосторожностью, чтобы не дать нашим особым генам попасть в дикую популяцию. Твоя специфичная мутация и твой успех на арене заставили некоторых задуматься об иной стратегии относительно поселений диких людей, — объяснила она.

Даниэла пронзил внезапный страх. Ши'Хар что, думали о геноциде?

— Я — единственный, у кого есть такие способности, — сказал он ей. — Люди из моей деревни — не угроза.

— Ты думаешь не в том направлении, — предупредила она. — За последние несколько лет твоя служба на арене дала Роще Иллэниэл доступ к большому объёму шутси. Роща Прэйсиан также процветала. Тиллмэйриас устраивал твои матчи в пользу своей рощи, убирая сильнейших соперников из остальных рощ. Все рощи видят в тебе огромную ценность. Теперь ты видишь, куда ведёт эта цепочка рассуждений?

«Они могут думать о том, чтобы поискать и заполучить ещё «дикие» таланты, а не просто вырезать их».

— Ты волнуешься о том, что они подумают, будто Иллэниэлы пытаются заполучить ещё большее преимущество на арене, найдя других, подобных мне? Но их нет, и пользы никакой не будет.

— Мы не знаем истинности этого утверждения, и ты тоже не знаешь, — настаивала она, — но если мы пошлём тебя, то это может заставить другие рощи начать поиски. Сейчас они не знают точно, из какого поселения ты родом.

— Тиллмэйриас сказал, что у вас уже есть моя геннетикческая информация. Разве вы не можете создать сколько угодно рабов с моими способностями? Зачем им может понадобиться обыскивать свободные деревни? — спросил Даниэл.

Лираллианта задумчиво оглядела его:

— Меня поражает, что ты помнишь столь многое из разглагольствований Тиллмэйриаса. Да, у нас есть твоя «генетическая» информация, и мы могли бы создать новых людей с твоими генами, но мы изучали их ещё недостаточно долго, чтобы пойти на такой риск. К тому же, эта информация принадлежит Роще Иллэниэл. Если остальные хотят получить к ней доступ, то должны искать нашего разрешения, если только не найдут собственные образцы.

Даниэл заметил разницу в том, как она произносила то слово, чтобы исправить собственное его употребление, но тут ему пришёл в голову иной вопрос:

— И как долго продлится этот поход… если мне позволят уйти?

— Обычная продолжительность — одна или две недели, — ответила Лираллианта, — и хотя ограничения на твоём ошейнике будут временно сняты, тебе будет запрещено спариваться с дикими людьми.

— Спариваться с дикими… людьми… — Даниэл позволил словам медленно сорваться со своих губ. «Я никогда не просил ни с кем спариваться!». Но даже думая об этом, он ощутил странное разочарование. Быть может, такая мысль действительно тихо лежала в глубине его разума. — С чего ты взяла, что мне этого захочется? — спросил он, не в силах удержаться.

— Ты — насильник, поэтому я подумала, что лучше будет внести ясность, — с совершенно невозмутимым видом ответила она.

Если бы Даниэл не провёл с Ши'Хар так много времени, то никогда бы не поверил бесстрастному выражению её лица. Лираллианта выдала это утверждение так, будто то был простой факт, и из-за этого не стоит расстраиваться. Не оскорбление, и не обидное клеймо, а просто существительное. «Ты — насильник», — эхом отозвались слова в его голове.

В конце концов у Даниэла отвисла челюсть:

— Что?!

— Я что, использовала неправильное слово? — сказала она, бросая короткий взгляд вверх, как если бы искала у себя в памяти, чтобы проверить. — Насильник — тот, кто заставляет кого-то другого заниматься сексом, верно?

Даниэл тупо кивнул.

— Я так и думала, — радостно сказал она, довольная, что не выбрала неверное слово. — В других рощах много насильников, они обеспечивают обилие участников для арены.

В её последнем предложении было так много странностей, что разум Даниэла едва не отказал. «У них много насильников?». Она что, имела ввиду их метод производства детей в лагерях вроде Эллентрэа?

— Я не насильник, — откровенно сказал он ей. Даниэл мог лишь вообразить, как делали детей в Эллентрэа, но хотел сделать собственную точку зрения ясной.

— Но ты уже пытался изнасиловать меня дважды, — сказала Лираллианта. И вновь её беззаботная манера речи резко контрастировала с ужасом её заявления.

— Я… что? Когда?

— Сразу же после того, как принял ошейник, а потом снова, несколько дней назад, когда ты меня обнимал. — Она казалась удивлённой, как если бы ему следовало об этом помнить.

Даниэл был ошеломлён:

— Признаю, что испытываю к тебе влечение, но я никогда не намеревался ни к чему тебя принуждать, — сказал он в свою защиту.

— Но ты же хотел заниматься со мной сексом, так?

Даниэл никогда в жизни не ожидал вести такой разговор с женщиной, любого вида. Он нехотя кивнул:

— Ну, да, среди прочих вещей…

— И ты пытался манипулировать моими чувствами, вынудить моё одобрение, используя свой эйсар, — перебила она. — Это — принуждение, лишение иного лица выбора. Принуждение к сексу — это изнасилование.