Майкл Мэннинг - Вознесение гор

Короче говоря, он выглядел как траппер или охотник, годами живший в диких лесах, но его одежда и экипировка указывали на него как на надзирателя. Для отражавшегося в её взгляде страха были хорошие основания.

— Чего ты хочешь? — сказала она, найдя свой голос раньше него.

— Мама, это я, Даниэл. Я вернулся. Знаю, я сейчас выгляжу по-другому, но это действительно я, — сказал он ей, надеясь, что его слова до неё дойдут.

На миг её страх сменился гневом, когда она уставилась на него снизу вверх:

— Не знаю, о чём ты думал… — Её голос утих, когда она посмотрела ему в глаза. На её лице отразилось узнавание, и на миг она попятилась: — Даниэл? Это правда ты?

От жалобной нотки в её голосе у него заныло сердце.

— Это правда я, — заверил он её.

Руки Хэлэн зашарили по передней части его кожаной одежды, когда она попыталась притянуть его к себе. Поймав их своими, Даниэл притянул её в свои объятия, прежде чем войти вместе с ней в дом. Она не стала его отпускать, и они шли вместе, подобно какому-то неуклюжему четвероногому зверю.

— Мы думали, ты умер, — плакала она у него на груди, пытаясь выпустить напряжение и горевшее в ней горе. — Даниэл, что с тобой случилось? Почему ты так одет?

— Я теперь — надзиратель, Мама, — ответил он. — Это долгая история, и я всё тебе расскажу, но это займёт какое-то время. Где Папа?

Тут она снова расплакалась:

— Он в холмах, с овцами. Он будет так рад. Ты не знаешь, что с ним стало из-за твоей потери. Надо сейчас же пойти сказать ему, это не может ждать весь день, — почти бессвязно говорила Хэлэн, её слова звучали невнятно из-за слёз и облегчения. — Давай, я пойду за ним.

Даниэл крепко сжал её:

— Нет, Мам, я пойду. Не суетись. Тебе, наверное, надо приглядывать за котелком. — Её лицо было мокрым.

— Да к чёрту котелок! — воскликнула она. — Я с тебя глаз не спущу. — Отстранившись, она на считанные секунды сняла котелок с огня, а затем снова обняла Даниэла: — Ох, мой малыш, как же я по тебе скучала. Не думала, что когда-нибудь снова тебя увижу.

Вместе, бок о бок, они пошли искать его отца, Алана. Даниэл не мог не удивиться тому, какой маленькой теперь казалась его мать — её плечо легко умещалось у него подмышкой. «Неужели она всегда была такой крохотной?»

Они шли полчаса, прежде чем достигли того места, где Алан наблюдал за пасущимися овцами, и во время всего пути Даниэл ощущал ностальгию. Скалы, кусты, даже старые звериные тропы, слегка отмеченные проходившими там оленями и другими животными. С тем же успехом он мог быть здесь только вчера, приглядывая за стадом, пока его отец работал дома в сарае.

Его магический взор нашёл отца задолго до того, как его рассмотрели глаза Даниэла. Расстояние было не особо большим, но маленькие, низкорослые деревья и кусты мешали его видеть, если только не знать, где он стоял. Овцы разошлись по пологому склону, щипая крепкую летнюю траву.

Даниэл помахал, и его отец начал идти им навстречу, сморщив от замешательства лицо.

«Он гадает, почему его жена идёт, обняв незнакомого мужчину», — осознал Даниэл.

Когда они подошли ближе, Хэлэн выбежала вперёд:

— Алан, смотри! Узнаёшь его?

— В чём дело? — сказал Алан Тэнник. — Кто это, Хэлэн? — Его взгляд шарил по лицу Даниэла, и на него начало снисходить узнавание.

— Это наш мальчик, Алан. Это Даниэл! Он вернулся к нам! — объявила Хэлэн, стоя между ними, не в силах сдержать свои эмоции.

Алан уставился на сына, изучая его, продираясь взглядом сквозь его бороду и растрёпанные волосы:

— Даниэл? Это ты, мальчик?

— Это я, Пап, — тихо сказал Даниэл, и его взор затуманился.

Алан стоял неподвижно, его тело застыло от шока:

— Ты выглядишь так, будто два года подряд не стригся, а потом какой-то медведь попытался вытереть твоей головой себе задницу. Где ты был?!

Первое предложение он выдал серьёзным тоном, но его голос надломился, когда он дошёл до вопроса. Метнувшись вперёд, Алан обнял своего сына, и вскоре все трое были захвачены этим мигом, смесью горя и радости.

После этого они вернулись в дом, оставив новую собаку Тэнников, Лэ́йси, присматривать за овцами. Когда они снова уселись, пришло время поделиться его рассказом.

— Сначала я хочу сказать вам, как я сожалею, — сказал он родителям. — Я не собирался в тот день уходить. Просто произошли некоторые события, а потом они продолжили происходить, и всё вышло из-под контроля. К тому же, были тайны, которые мне следовало тогда вам рассказать.

— Кэйт поведала нам кое-что из этого, — сказал его отец. — После того, как ты ушёл, она рассказала нам часть того, что не сказала никому другому.

— И что она рассказала остальным?

Тут заговорила Хэлэн:

— Она сказала, что Ронни попытался её изнасиловать, а ты его убил. Астон Хэйс сказал, что ты напал на них без всякой причины, но она пристыдила его, заставив сознаться. После того, как они увидели на ней отметины, никто больше Астону или Билли не верил.

— Только это она и сказала? — спросил Даниэл.

— Не, там было ещё, но то — просто подробности, — ответил Алан. — Она рассказала про надзирателя, но кое-чему из этого было трудно поверить.

— Что бы ещё она ни говорила, можете ей верить, — сказал Даниэл. — Я многое от вас скрывал. Кэйт всегда была честной, а я обо всём лгал.

— Даниэл, она сказала, что ты убил Ронни, не касаясь его, — нерешительно сказала Хэлэн.

Он кивнул:

— Это так, но я могу делать гораздо больше. Вы не против, если я покажу вам немного? Просто для того, чтобы помочь вам понять.

Его родители переглянулись, прежде чем кивнуть.

— Давай, Сын, — сказал Алан.

Даниэл использовал эйсар, чтобы заставить воздух в комнате задвигаться, создавая маленький воздушный смерч, от которого огонь вспыхнул в печи, и выпустить столб дыма. Он остановился, когда увидел, как глаза его родителей тревожно расширились.

— Я могу делать гораздо больше, — сказал он им. — Могу поднимать вещи, создавать стены, которых на самом деле нет, или управлять воздухом. Я могу убивать силой мысли, или управлять эмоциями людей. Я вижу, не используя глаза, и сейчас я могу ощущать предметы почти на милю вне нашего дома.

— А когда… — начала Хэлэн.

— Это началось почти за год до моего ухода, — сказал Даниэл, и затем позволил рассказу найти свои губы, выдав некоторые из тайн, о которых прежде им не рассказывал.

Событие, впервые пробудившее его способности, он оставил при себе, предпочитая не давать им узнать о Брэнде. Он также удержался от рассказа о женщинах, с которыми спал, хотя бы уверен, что некоторые слухи к этому времени уже должны были достигнуть их ушей. Даниэл объяснил свой страх, когда он посчитал себя проклятым, и как он скрывал свой дар, и избегал обнаружения надзирателем.