Майкл Мэннинг - Вознесение гор

— После того, как я убил Ронни, а потом — надзирателя, — сказал Даниэл, — я начал думать, что моя жизнь кончена. Я взял его лошадь, и поехал в глубокие леса, думая, что лесные боги заберут мою жизнь в наказание за мои грехи.

— Но ты теперь здесь, — сказала Хэлэн. — Это было более пяти лет назад, и ты снова здесь, с нами. Что случилось?

Его сердце болело, но Даниэл уже решил не говорить им всей правды. И так уже было плохо, что он не мог остаться, но если бы они узнали о его мучениях, об убийствах, о ждущей его участи… это было бы для них слишком.

— Меня взяли в услужение к Лираллианте, одной из лесных богов. Именно она позволила мне вернуться, ненадолго, чтобы увидеться с вами. Чтобы я мог попросить прощения за всю совершённую мной несправедливость. Я ношу эту одежду не по ошибке — я теперь один из надзирателей.

Хэлэн улыбнулась, гордясь услышанным, и какое-то время они расспрашивали его вдвоём о том, каково ему живётся с лесными богами. По большей части он просто говорил правду, скрывая ужасные её части. Даниэл дал им знать, что был какое-то время вынужден жить голым, и что еда была ужасной, но не упомянул арену или рабство, бывшее единственной формой существования, известной жившим с Ши'Хар людям.

Также Даниэл не упоминал о том факте, что его жизнь скорее всего завершится вскоре после его возвращения.

Когда их вопросы начали иссякать, Даниэл начал задавать свои собственные:

— Как дела у Кэйт?

На миг они встретились взглядами, прежде чем его отец ответил:

— Многое случилось с тех пор, как ты ушёл…

— Она вышла замуж, — перебила Хэлэн, сразу переходя к самой сути.

Даниэл кивнул. Этого он и ожидал. В конце концов, прошло пять лет. Кэйт должно уже было исполниться двадцать один год, и в этом возрасте большинство женщин уже создавало себе семью.

— За Сэта вышла?

Алан снова заговорил, бросив на жену раздражённый взгляд:

— Да, они живут в том же доме, где она выросла. У них совсем недавно родился первенец, мальчик, в прошлом году.

Почему-то мысль о Кэйт с детьми от кого-то другого ранила больше, чем факт её замужества. Сэт был хорошим человеком, Даниэл это знал, и если уж пришлось отдавать её другому, то Даниэл его сам бы и выбрал, но мысль о том, что у неё дети…

«Я никогда не стану отцом», — подумал он, бросая взгляд на человека, которого уважал больше всех. «Я, вероятно, зачал сколько-то детей, но истинным отцом мне не быть никогда».

— А что её мать? — спросил он, вырвавшись из объятий своих тёмных мыслей.

— Э-э-э…, - неловко сказал Алан. — Они с Кэйт больше не ладят. Мать Сэта умерла, и Брэнда вышла за его папу. Она живёт с Оуэном, в доме Толбёрнов.

У Даниэла отвисла челюсть:

— Значит, Кэйт вышла за Сэта, а потом Брэнда вышла за Мистера Толбёрна?

— Ну, когда ты так это говоришь, звучит странно, — признала его мать, — но это случилось в разное время.

— Не думаю, что в этом было что-то неподобающее, — сказал Алан, — но Кэйт всё равно обиделась.

Даниэл был с ней согласен, но не стал об этом говорить:

— Что случилось?

— Она сказала своей матери, что больше не хочет её ни видеть, ни слышать, — ответила Хэлэн. — Они уже годы не разговаривают. А вот Сэт и его отец по-прежнему ладят.

— Думаешь, мне следует их навестить? — спросил он.

До этого момента он на самом деле не задумывался об этом, но теперь, узнав о замужестве Кэйт, ему внезапно пришло в голову, что внезапно снова вторгаться в её жизнь может быть эгоистично с его стороны. Может, лучше оставить мёртвых как есть.

Мать мгновенно избавила его от этой мысли:

— Не глупи! Конечно же тебе следует их навестить. Они с облегчением узнают, что ты жив. Не задерживайся дольше необходимого, и даже не думай о том, чтобы снова разжечь какие-то чувства, но твоему визиту они определённо будут рады.

— Возвращаясь к тому, что ты сказал ранее, Сын, — перебил его отец. — Ты сказал, что тебе позволено навестить нас ненадолго. Тебе правда необходимо вернуться? Неужели не можешь остаться?

Даниэл неловко опустил взгляд:

— Прости, Пап. Мне действительно надо вернуться. Мне дали лишь неделю.

— Но ты же сможешь снова нас навесить, верно? — настаивала его мать. — Когда-нибудь, в будущем…

Он сглотнул:

— Может быть. Но могут пройти годы…

Она похлопала его по плечу:

— Покуда мне есть, чего ждать, ждать я смогу. Мне просто нужно знать, что у тебя всё хорошо.

— У меня всё хорошо, Мам, — ответил он, пытаясь выдавить слова через вставший у него в горле ком.

— А девушка есть? — продолжила она. — Может, внучками нас наделишь?

Когда она спрашивала это, Даниэл заметил в её ауре лёгкий намёк на раздражение, как если бы она оставила что-то невысказанным, что-то явно её раздражавшее. «Быть может, она опустила слово «законными», когда упоминала внуков».

— Ну, была одна, леди по имени Амара, — сказал он ей, используя единственное имя, которое пришло ему в голову. — Думаю, я ей нравился, но не срослось. — Ему было нетрудно изображать печаль, произнося её имя, хотя причина этой печали весьма отличалась от того, на что он намекал.

После этого он начал пытаться отвлечь их внимание:

— Пап, почему бы тебе не дать мне позаботиться об овцах остаток дня? Мне не хватает моих прежних обязанностей. Вы с Мамой сможете уделить время другим заботам, а вечером мы ещё поговорим.

— Ну, предложение хорошее, Даниэл, но Лэйси тебя ещё не знает, — сказал Алан, напоминая ему об их новой собаке.

— Так познакомь меня с ней, — парировал Даниэл. — Я могу одолжить твой инструмент, мам? — кивнул он на висевшую на стене цистру.

Хэлэн улыбнулась:

— Рада, что ты всё ещё серьёзно относишься к музыке. Мне показалось, я видела цистру, притороченную к твоему седлу.

— Ту я сделал сам, — сказал он. — Прошло так много времени, было бы здорово сравнить её с настоящей цистрой. Я не совсем уверен, что сделал правильный инструмент.

— Ты её сделал? — сказала она, подняв брови. — Для этого требуется обширные навыки работы по дереву. Что за работу они тебе дают, там, в лесу?

«Отличная мысль, Мам, спасибо», — подумал он про себя.

— Я занимаю себя плотничьим делом и другой работой по дереву, — солгал он, — но я не пользуюсь традиционными инструментами.

Она нахмурилась:

— Тогда чем ты пользуешься?

Даниэл постучал себя по лбу:

— Вот этим я могу строгать древесину глаже, чем с помощью любого столярного рубанка.

Когда они пошли к двери, его отец снял цистру со стены:

— Я бы не прочь на это поглядеть. Мне и не приходило в голову, какими практичными могут быть твои способности.

Даниэл ещё разок обнял мать, и последовал за ним наружу:

— Буду рад помочь. Просто подумай, какая у тебя есть работа, и если смогу, то я сделаю её за тебя. Я, наверное, могу рубить дрова, вытачивать шесты, обтёсывать доски, или делать любую нужную тебе работу по дереву.