Майкл Мэннинг - Проклятье предателя

В конце концов этого оказалось недостаточно — боль была слишком сильной, а его тело — ослабевшим за год одиночества и плохого питания. Она задушила его силу своей собственной, прижав его к земле, поймав в ловушку единственную его часть, которая всё ещё работала — его разум.

— Прости, Отец, — прошептала она, глядя на него сверху вниз, держа лицо своё в считанных дюймах от его собственного. — Никто из нас не хочет того мира, о котором мечтаешь ты. Мы хотим новое начало, мы хотим место, где люди могут быть счастливыми. Мы не можем это сделать, оставив с нами старую ненависть. Мы не можем оставить с нами тебя.

— Лира, — произнёс он, хватая ртом воздух.

Она кивнула:

— Мы попытаемся её освободить. Однажды мы найдём способ.

— Обещай…

Абби поцеловала его в лоб, всё ещё плача:

— Обещаю. — Затем она встала. Глядя на него, она увидела, что свет в его глазах потух, а определявший его существо эйсар почти истаял.

Уронив нож, она пошла прочь, к морю, безжалостно бившемуся о скалистые берега.

Она была слишком далеко, чтобы заметить его трансформацию. Когда это произошло, не было вспышки эйсара, а свой магический взор она упорно сосредотачивала на мире впереди, а не на оставшемся позади отце, которого убила. Ей едва удавалось заставлять себя двигать ногами.

Там, где упало тело Тириона, появился росток, который со временем станет могучим деревом.

— Она убила его?! — воскликнула Мойра. — Своего собственного отца? Это ужасно!

Я кивнул:

— И это, наверное, было к лучшему.

— В жизни не слышала рассказа хуже, — пожаловалась она с отвращением на лице.

— Проблема заключается в слове «отец», — сказал я ей. — Когда ты думаешь о нём, ты думаешь обо мне, Мордэкае — о человеке, который тебя вырастил, который тебя любил. Тирион не был для неё таким.

— Он был чудовищем! — объявила Мойра. Потом она посмотрела на Линараллу, осознав, что говорила о непосредственно отце своей подруги: — Прости, Лин, мне не следовало так говорить.

Линаралла пожала плечами — как обычно, слова её не задели:

— Я никогда не знала его как человека. Поэтому они послали меня сюда, чтобы понять, что такое человек.

Тут заговорил Мэттью:

— Чего я не понимаю, так это того, откуда у Мамы другая часть?

— Друга часть чего? — спросила Мойра.

— Ну, лошти перешёл по наследству, от Лэйлы к одному из её детей, и так далее, до сегодняшнего дня, до меня с Папой — но у мамы другая штука, дар Иллэниэлов, верно? — посмотрел он на меня, надеясь на ответ.

Я кивнул:

— Такова моя теория. Она — не волшебница, но наверняка унаследовала что-то, что заставляет её испытывать видения.

— Но как? Они же убили сына Лиры, Гарлина, — сказал Мэттью.

Я одарил сына сочувственным взглядом:

— Я не уверен. Подозреваю, что они совершили то же самое, что сделал Тирион, создав человеческого ребёнка, а потом спрятав его, защищённого плетением стазиса — но эти сведения не являются частью моего знания, или твоего. Иллэниэлы планировали далеко наперёд.

— И теперь круг замкнулся, — сказала Линаралла, — на мне.

Это было очевидным выводом, поскольку она была первым истинным ребёнком Ши'Хар, рождённым за последние две тысячи лет, началом возрождения Ши'Хар Иллэниэл. Но я не был в этом так уж уверен — при взгляде на Мэттью у меня появилось иное подозрение, но я промолчал.

Из дверного проёма высунулась голова Пенни:

— Хватит мрачных рассказов, идите есть!

— Что на ужин? — с внезапным интересом спросил Мэттью.

— Если тушёная баранина, то я её есть не буду, — заявила Мойра. — Не думаю, что когда-нибудь снова смогу к ней прикоснуться — только не после того, что мы сейчас услышали.

Я засмеялся, и обнял её, благодарный за то, что отношения с детьми у меня были настолько близкими. Потянувшись, я попытался схватить Мэттью другой рукой, но он уклонился.

— Давай не будем распускать сопли, старик, — сказал он, широко улыбаясь.

Мы пошли есть, и, к счастью, тушёной баранины на ужин не было.

О том, во что вылился план Иллэниэлов, читайте в серии-продолжении — «Герои рассвета драконов».