Майкл Мэннинг - Возвышение и мятеж

— Ты ведь наверняка знаешь большинство клиентов, да? Учитывая то, что ты делаешь платья для богатых?

Присцилла огляделась, наверное гадая, есть имелись ли поблизости городские стражники, но ответила, косясь на него:

— Да.

Осознав, что пугает её, Чад смягчил свой тон:

— Слушай, я не плохой малый. Прости, что напугал. Женщина, которую я ищу — из моих друзей, но я думал, что у неё сейчас могут быть неприятности. Я могу заплатить. — Потянув за свой пояс, он положил руку на свой кошелёк.

На её лице мелькнуло гневное выражение:

— Не будь таким вульгарным. Я — не уличная попрошайка, выпрашивающая монеты за услуги. Чего тебе надо?

— Я буду благодарен за любые сведения, — отозвался он со слегка усилившимся акцентом. — Моя подруга здесь недавно, но я не знаю, как её найти. Думаю, она могла прийти к тебе за платьями. Она — благородная леди, и путешествовала налегке, поэтому с собой одежды много взять не могла.

Многострадально вздохнув, Присцилла взглянула ему прямо в лицо:

— И когда зовут эту леди? Если я её видела, то слышала и её имя.

Чад на миг отвёл взгляд:

— Ну, в том-то и проблема. Я не могу сказать. Она бы не назвала своё настоящее имя. У неё неприятности. Но я могу описать её внешность.

— Ты что, какой-то охотник за людьми? — спросила Присцилла, прищурившись с подозрением.

Он покачал головой:

— Нет, отнюдь, но другие люди действительно её преследуют. Мне нужно найти её раньше них.

По её лицу ясно было видно, что она ему не поверила:

— Я не знаю, кто ты, но я тебе больше ничего не скажу.

— Послушай, — отчаянно сказал он. — Я правду тебе бачу. Я поклянусь. Никакого вреда я ей не желаю — наоборот, вообще-то.

— Ты ожидаешь, что я поверю клятве незнакомца?

Чад немного подумал, пытаясь найти что-то способное её убедить, но ничего в голову не шло. В конце концов, отчаявшись, он вытащил металлическую фляжку, которую хранил в своей куртке. Взяв её руки, он вложил в них фляжку, и накрыл своими собственными.

— Справедливо, — отозвался он. — Ты меня не знаешь, но это — правда. Мне в этом мире почти на всё плевать, кроме друзей и выпивки. Клянусь тебе в этом на вот этой фляжке, которая мне дорога как жизнь. Я не желаю той леди зла. Мне нужно найти её до того, как это сделают другие, которые ей вреда желают.

Присцилла долгий миг смотрела ему в глаза, прежде чем спросить:

— Ты серьёзно? — Она сказала это, едва не смеясь.

— Что?

— Ты клянёшься на фляжке?

Он кивнул:

— Ага.

Тут она и впрямь рассмеялась:

— Я никогда не слышала ничего более смехотворного.

— Но ты же мне веришь, да? — подтолкнул он её.

Она выдернула фляжку у него из рук, и подняла, чтобы оглядеть:

— Что в ней?

Чад гордо ответил:

— Не что иное как лучшее от МакДэниела.

Присцилла отвинтила крышку, понюхала, и сделала долгий глоток, слегка поморщившись:

— Неплохо. — Затем она вложила фляжку обратно в его ладонь: — Ладно, я тебе верю.

Чад слегка потряс фляжку, с некоторым сожалением определяя, сколько осталось:

— Я ещё нескоро смогу это восполнить, — печально объявил он.

Она посмотрела на него с весёлым сочувствием:

— Я скажу тебе, что знаю… но не бесплатно.

Он одарил её своим лучшим заносчивым взглядом:

— А я-то думал, ты для денег слишком хороша.

— Деньги я не хочу, — сказала портная. — Я хочу две бутылки… как ты сказал… лучшего от МакДэниела?

Чад потёр подбородок:

— Это быстро не устроить. Выпивка эта из Лосайона…

Присцилла отмахнулась:

— Не сейчас — потом. Я поверю, что ты в долгу не останешься.

— Замётано.

— Как ты и сказал, я знаю всех моих клиентов, но несколько недель назад появился новый — женщина примерно моего возраста, — начала портная. — Она купила четыре платья, два — для себя, и ещё два — для более молодой девушки. Но девушку я не видела — она приходила одна.

«Две женщины?»

— Как она выглядела? — спросил Чад.

— Коричневые волосы, начинают седеть. — Она вытянула ладонь, показывая рост женщины. — Примерно такого роста, с серо-голубыми глазами.

— Как она назвалась?

— Никак, — ответила Присцилла. — Но платья взяла с доставкой на дом. У меня в лавке есть её адрес, если хочешь.

— Хочу, — мгновенно ответил он. — Но я удивлён. Почему ты мне поверила?

Она какое-то время смотрела на его плечо, будто размышляя, и ответила:

— Я хорошо умею судить о людях. Ранее ты солгал, когда назвался двоюродным братом Хэма, но на виски ты клялся всерьёз.

Охотник почувствовал, как его щёки начали румяниться:

— Нет уж, постой-ка, только потому, что…

— Это ты вылил в окно содержимое горшка, — бросила обвинение она, сверкнув сдержанным гневом во взгляде.

— Я ж сказал уже — не я это был! — объявил он.

Портная ткнула в его куртку, в место, где хранилась фляжка:

— Тогда поклянись на лучшем от МакДэниела, — бросила она вызов.

Это его окоротило. Он не собирался порочить память Джо МакДэниела, принося ложную клятву на своём сокровище. Чад сдулся, тяжело вздохнув:

— Ладно, поймала ты меня.

Присцилла кивнула:

— Хорошо. Ты признался. Лгать — плохая привычка. В будущем тебе следует этого избегать. — Затем она пошла дальше. Когда охотник не сразу последовал за ней, она оглянулась: — Ты идёшь?

Он поспешил её догнать, и вместе они пошли чуть в гору, в сторону Высокой Улицы, где располагались заведения, куда часто заходили богатые и благородные. Чад подавил в себе желание присвистывать на ходу, вместо этого направив своё внимание на окружение. Даже стражники в этой части города стояли более прямо, и из-за этого он чувствовал себя несколько смущённым.

— Вон, впереди — это моя лавка, — сказала Присцилла, указав на магазин с аккуратным фасадом и хорошо сделанной вывеской, на которой было не только изображение красного платья, но и надпись внизу: «Наряды Бэлл».

Он с любопытством бросил на неё взгляд:

— Бэлл?

— Моя мать, — проинформировала она его. — Лавку я унаследовала от неё.

— А, — неопределённо сказал он. Пока они заходили внутрь, его взгляд проходился вверх и вниз по улице, и он с трудом удержался от порыва натянуть шляпу пониже. Когда они зашли внутрь, он подождал, пока дверь закроется, прежде чем повернуться к Присцилле: — Снаружи наводчики.

Она выглядела сбитой с толку:

— Наводчики?

— Два пацана и мужчина, — объяснил он. — Они были расставлены, чтобы приглядывать за твоей лавкой. Ты в последнее время нажила себе каких-нибудь врагов?

Присцилла странно на него посмотрела, роясь в коробке за стойкой:

— Ты параноик. Я шью одежду. Если я кого-то расстраиваю, они просто требуют вернуть деньги, или чтобы я переделала работу.

— Я действительнопараноик, — признал он. — Поэтому я до сих пор жив. Я также знаю свою работу. Они наблюдают за этим местом. Кто-нибудь ещё задавал тебе вопросы?