Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

— Замок гораздо красивее той чёрной глыбы, которую ты зовёшь Замком Камерон. Мог бы поучиться у тех, кто строил этот замок, — заметила Сасси. — Как минимум, подумай о том, чтобы заиметь озеро и ров. Они очень живописные.

Грэм фыркнул, но я заставил его заткнуться, бросив на него холодный взгляд.

— А что насчёт ворот, Сасси — они были открыты или закрыты? Было ли похоже, что замок был в осадном положении?

— Они были закрыты, — сказала драконица. — Но тебе уже пора бы знать, что здания не могут менять своё положение. Они вообще не могут двигаться.

Я проигнорировал её комментарий, и обратился к остальным:

— Идём дальше. Приблизимся к воротам, и посмотрим, впустят ли нас.

Мы пошли дальше по дороге, и вскоре лес по обе стороны от нас сошёл на нет, когда мы вошли в окружавший Замок Ланкастер очищенный от деревьев участок земли. Это была вполне понятная защитная мера — держать местность за пределами стен свободной от деревьев или крупных зданий на случай войны или осады, и Ланкастер в этом плане ничем не выделялся. Вообще, обычно на этой территории паслись овцы, но сегодня я их не заметил. У меня появилось подозрение, что их съели либо обитатели замка, либо то, что заставило их закрыть ворота.

Когда мы остановились перед большими дубовыми створками ворот, никто нас не окликнул, что я воспринял как плохой знак.

— Эй, на воротах! — закричал я, использовав толику магии, чтобы усилить свой голос.

Из одной из бойниц в помещении над воротами донёсся голос:

— Стой, кто идёт?

— Я — Лорд Камерон, родственник вашего лорда, Герцога Роланда. Я пришёл предложить помощь, если в ней есть необходимость.

Ответа не последовало, но я легко видел нескольких человек, сбившихся в кучку в комнате над воротами, перешёптываясь. В конце концов один из них ответил:

— Нам придётся доложить Его Светлости. Пожалуйста, подождите здесь.

— Ты что, меня не узнаёшь? Я неоднократно бывал здесь, — заупирался я.

— Времена сейчас опасные, милорд. Мне приказано не открывать ворота без явного разрешения Лорда Ланкастера, — сказал стражник.

— Слушай, я при желании могу просто перелететь через стену, — начал я, но Грэм положил ладонь мне на плечо.

— Просто потерпите, милорд. Они правильно осторожничают. Вы лишь встревожите их, если будете настаивать, или попытаетесь перелететь через стену, — посоветовал он.

Конечно же, Грэм был прав. Я прикусил язык. Мы ждали целую вечность, или, возможно, десять минут, как мог бы определить более нейтральный наблюдатель. Затем я увидел, что говоривший со мной человек возвращается с ещё несколькими людьми, одного из которых я опознал по его эйсару. Это был Роланд.

На меня накатила волна облегчения. До этого момента я не осознавал, как я на самом деле беспокоился. Если бы Роланд умер, это бы стало тяжёлым ударом для Королевы, да и для меня тоже. Когда он выглянул наружу через бойницу, и увидел меня, на его лице отразилось похожее чувство облегчения.

— Морт? Это правда ты? — спросил Роланд, окликивая нас сверху.

— Весьма в этом уверен, — ответил я с некоторым сарказмом.

Роланд отдал приказ, и вскоре подъёмный мост опустился, а до моих ушей донёсся скрип шестерней, поднимавших находившуюся за мостом решётку. Как обычно, мне стало немножко завидно. У Замка Камерон никогда не было рва, и потому не было и подъёмного моста. Это казалось несправедливым. Я втайне думал, что, возможно, Сасси была права. «Может, мне следует сделать озеро и ров».

Конечно же, идея была глупой. У нас не было поблизости реки, чтобы питать озеро, поэтому мне пришлось бы пойти на необычные инженерные ухищрения, чтобы это осуществить, и это не считая того факта, что внешние стены и другие постройки придётся отодвинуть, чтобы освободить место для рва. И это ещё без учёта Уошбрука. Мне что, окружать моим рвом и городскую стену тоже? Всё это было непрактичным. Я вздохнул, и выбросил эту мысль из головы.

Как только подъёмный мост был опущен, Роланд прошагал по нему, облачённый в броню и стальной шлем. Он остановился передо мной, недолго оглядывал меня настороженно, после чего широко раскрыл руки, и заключил меня в гигантские медвежьи объятия.

— Это правда ты! Что там случилось? У нас уже больше двух месяцев не было никакой связи ни с кем другим. Ари в порядке? Что с королевством?

— Всё хорошо, — сказал я ему. — Мы волновались о тебе. — Слова эти я произносил ему через плечо, используя минимум воздуха, поскольку он сжимал меня слишком сильно для нормального дыхания.

Роланд отпустил меня, и отступил, оглядывая расположенную позади нас дорогу:

— Давайте зайдём внутрь. Снаружи небезопасно.

Когда мы были внутри, внешнюю решётку снова опустили, а подъёмный мост — подняли.

— Итак, что здесь было последние два месяца? — спросил я.

— А мне больше хочется узнать, что было у вас, — сказал Роланд. — Почему никто не пришёл? Шкатулки для сообщений тоже перестали работать. Ланкастер будто стал совершенно изолированным островом.

Тут я осознал, что Роланд понятия не имел о перемещении Ланкастера в, фактически, другой мир.

— Трудно объяснить, — сказал я ему. — Давай, сначала ты мне всё расскажешь?

Мой родственник нахмурился:

— Вы, наверное, проголодались. Заходите. Отведайте лучшей каши из сушёной баранины с солью во всём Ланкастере. — На ходу он продолжил: — И, будучи хозяином дома, я настаиваю. Гости рассказывают первыми — что происходит?

«Баранина?» Я невольно содрогнулся. Хотя я и мог её есть, она занимала довольно видное место в списке блюд, которых я обычно избегал, а поскольку я был дворянином, это значило, что я её не ел почти никогда. Если только её не готовила Пенни — я был не настолько глуп, чтобы отказываться есть её стряпню, да и она умела делать баранину более удобоваримой. Я снова ощутил укол горечи, вспомнив, что Пенни больше нет.

Мы сели за высоким столом в главном зале, и пили слабое пиво, ожидая, пока подадут еду. Уступив требованию Роланда, я рассказал ему обо всём, что случилось за последние два месяца. Трудно мне было лишь описать случившееся с Пенни. Каждый раз, когда я рассказывал об этом, я чувствовал, будто моё сердце снова разрывается.

Когда я закончил, Роланд с увлажнёнными глазами сочувственно положил ладонь мне на плечо:

— Соболезную твоей потере, Морт. Мы все любили её. Жаль, что меня тогда не было рядом.

Я кивнул, не отрывая взгляда от стоявшей передо мной чаши. Я не был уверен, что не расклеюсь, если посмотрю ему в глаза. Мне всегда было труднее справиться с горем, когда я слышал мягкие слова других людей.

Роланд подозвал своего управляющего, и послал его за бутылкой вина, чтобы мы могли поднять тост за почившую Графиню. Затем он повёл свой собственный рассказ: