Майкл Мэннинг - Отрезанный мир

Тут она была права. Мы сидели, держась за руки, пока стена не растаяла, после чего её помощницы вошли, чтобы унести бадью. Роуз ушла последней, и я схватил её за руку до того, как она смогла уйти:

— Роуз, подожди. Мне нужно тебя поблагодарить, за всё.

— Я уже знаю, — ободряюще сказала она.

— Нет, — сказал я, качая головой. — Я… — Моё предательское горло снова свело. Я не мог сказать слова.

Она вновь приложила палец к моим губам:

— Я уже знаю. Дай себе время. Ты ещё не закончил горевать. — Она отвернулась, но прежде чем переступить порог, она со знающей ухмылкой сказала ещё одну вещь: — И я также знаю, что ты ранее думал отнюдь не о том, что для бритья слишком темно.

Я уставился на неё, раскрыв рот, снова смутившись.

— Когда-нибудь… после суда, — сказала она мне с серьёзным выражением лица. — Может пройти год или два, прежде чем ты будешь готов. Я подожду.

Затем она ушла, а я долго пялился в каменную стену, где она только что была. «Сомневаюсь, что я когда-нибудь буду к тебе готов», — мрачно подумал я. «Вообще, Дориан небось и не осознавал, как сильно он попал, пока не стало слишком поздно». Я вернулся к изучению моих кандалов, и в первые за последнее время я с предвкушением ждал завтрашнего дня.

Когда утром за мной пришли, я уже встал, и расхаживал по камере, чувствуя себя весьма похоже на льва в клетке. К моему разочарованию, на свидание с судьбой меня вести явились Гарэс и Тирион.

— Тебе, похоже, не терпится растянуть шею, — весело сказал Тирион.

— Что угодно, лишь бы выбраться из этой проклятой камеры, — отозвался я, не давая ему испортить мне настроение. — Хотя, между нами двумя, дюйм-другой роста прибавить не помешало бы как раз тебе, — добавил я, имея ввиду тот факт, что я был минимум на дюйм выше его.

Да, это мелочно, но никому не нравится быть объектом насмешек. Тирион был относительно рослым, но у меня всё же было небольшое преимущество, и я знал, как до него докопаться.

Гарэс в кои-то веки ухмыльнулся, выдав факт неполного отсутствия у него чувства юмора. Поэтому я набросился на него:

— Я не знаю, с чего ты так веселишься. Осенние цвета вышли из моды тысячу лет назад.

Они в замешательства посмотрели на меня. Не дошло. Подняв мои закованные в кандалы руки, я подёргал свою аккуратно подбритую бородку:

— Его борода, — сказал я, вздыхая.

Гарэс пожал плечами:

— Рыжий — не осенний цвет.

— А вот с этим я не соглашусь. Твоя борода как раз такого оттенка, какой принимают осенние листья. Ты просто не хочешь признавать, как сильно тебя ужалила моя ремарка, — сказал я ему.

Тирион нахмурился:

— Помимо деревьев в осени ещё есть коричневый, зелёный, серый, кое-где синий цвет…

— И горелый оранжевый, — упёрся я. — Не пытайся притворяться, что не разбираешься в моде.

— Подружку свою спроси, — предложил Гарэс. — Она сможет решить этот вопрос. Может, судья сумеет вынести решение, если у него сегодня больше нет никаких срочных дел.

Гарэс меня удивил.

— Не думал, что у тебя есть чувство юмора.

Он зловеще улыбнулся:

— Висельный юмор — моя специальность.

Победить я не мог, поэтому заткнулся. Не потому, что потерпел поражение, а потому, что мои слушатели были слишком ограничены, и не ценили мой юмор. Я несколько раз повторил это про себя, пока мы поднимались по лестнице. Лишь когда мы вышли из подземелья, я осознал, что не стал отрицать самое важное.

— Она мне не подружка, — запоздало подчеркнул я.

— И не моя, — сказал Тирион, зловеще посмеявшись. — Скорее временное развлечение.

Он меня довёл. Разъярившись, я махнул руками в сторону, заставив соединявшую мои запястья длинную цепь просвистеть по воздуху. У Тириона были хорошие рефлексы, и он поймал цепь, но кончик петли продолжил движение, оставив красный рубец на его щеке.

Он дёрнул цепь, заставив меня споткнуться и упасть вперёд, а потом упёрся носком сапога мне в грудину. Я ощутил, как его эйсар вспыхнул, и к моему загривку прижалось что-то острое.

— Не советую испытывать меня сегодня, мальчик, если только не хочешь, чтобы у тебя по дороге в зал суда случился несчастный случай.

Кашляя и хрипя, я вынужден был проглотить свой гнев, но от этого во рту у меня остался горький привкус. «Наступит день», — молча поклялся я, — «когда я заставлю тебя заплатить за эту ремарку». Я ему много чего задолжал.

Схватив меня за локти, они вздёрнули меня на ноги, и потащили вперёд, пока я не смог снова заставить ноги повиноваться мне. Когда мы наконец вышли из дворца под утреннее солнце, я был почти ослеплён его ярким светом. Однако они не стали давать мне время привыкнуть. Понукая, они провели меня по двору к главным воротам.

— Снаружи ждут твои поклонники, — иронично сказал Тирион.

Так и было. Улица между дворцом и Зданием Правосудия была забита людьми, и если судить по их выкрикам глумлению, видеть меня они были не очень рады. В столице я был непопулярен с той ночи, когда перерезал всех верных Трэмонту людей чередой убийств, чем заработал себе прозвище «Кровавый Граф». Обычно узнававшие меня в Албамарле люди опускали взгляд, или шли в противоположном направлении, когда видели моё приближение — но кандалы на моих запястьях придали им смелости выразить истинные чувства.

Те, кто был ближе всего, плевались в меня, в то время как стоявшие чуть позади кидались гнилыми фруктами и другими вещами, о которых и думать страшно. К счастью, моим сопровождающим не хотелось быть заляпанными отбросами, поэтому они возвели щит, укрывавший нас троих от грязи.

Мы должны были вот-вот войти в здание суда, когда я услышал позади нас новый крик. «Хайхор» — заголосила толпа. Обернувшись, я увидел, как улицу пересекает Леди Роуз, и, к моему ужасу, она шла одна.

Толпа уже истратила свои избранные снаряды, поэтому кидаться им было почти нечем — и то хлеб. Высоко держа голову, Леди Роуз шагала вперёд с такой властностью, что люди сперва стали перед ней расступаться.

Но менталитет толпы отпрянул лишь на миг. Одна особо храбрая женщина выскочила из рядов людей, и плюнула Роуз в лицо. Этого было достаточно — и хрупкий порядок обернулся вопящим хаосом.

Я попытался добраться до неё, но мои благородные сопровождающие отказывались отпускать мои руки. Они дёрнули меня обратно, и я начал бросаться из стороны в сторону, умоляя их меня выпустить. Я, наверное, совсем потерял бы рассудок, если бы не явился Коналл.

Он как раз вышел из дворца вместе с Харолдом и Королевой, и, увидев происходившее, оставил свою венценосную подопечную, впрыгнув в толпу. Миг спустя я увидел появившийся сферический щит, отталкивавший людей, в то время как Коналл помог Роуз встать на ноги. Он подождал, отвёл её обратно к Королеве, после чего они вчетвером пересекли улицу вместе.