Роберт Асприн - Цикл Мир воров. Компиляция. Романы 1-14

— Не пытайся разговаривать со мной, — велел он и протянул руку, чтобы вытереть кровавый след с лица Рэзкьюли, но тот ухватился за него и отбросил его руку прочь, отказываясь как выполнить приказание, так и от помощи.

Низкорослый цербер подобрал под себя ноги, поднялся и с трудом принял вертикальное положение, прижавшись к стене, как к опоре. Несколько минут голова его бессильно болталась, а он продолжительными судорожными вздохами вбирал в себя воздух, затем поднял глаза и встретился взглядом с Зэлбаром.

— Я должен убить его. Я не могу… жить в одном с ним мире и… дышать одним и тем же воздухом с тем, кто… так опозорил меня… и по-прежнему называть себя человеком.

На мгновение Рэзкьюли качнулся, как будто произнесенные слова лишили его всех сил, потом осторожно опустился на лавку, оперся спиной о стену.

— Я должен его убить, — повторил он, его голос окреп. — Даже, если мне придется сразиться с тобой.

— Друг мой, тебе не придется сражаться со мной, — Зэлбар присел рядом с ним, — лучше прими меня как товарища. Темпуса следует остановить, и боюсь, это, придется сделать нам обоим. И даже в этом случае наших сил может быть недостаточно.

Смуглый цербер медленно кивнул головой в знак согласия.

— Может быть, если мы овладеем каким-нибудь из этих дьявольских орудий, которые наделали столько бед в Лабиринте? — предположил он.

— Я бы лучше покончил с курильщиками марихуаны. Из донесений, которые я слышал, именно они наносят больший вред своим подчиненным, чем своим жертвам. Нет, у меня в голове совсем другой план.

Когда Зэлбар заканчивал обед, яркие цветы весело колыхались под легким бризом. Сегодня Рэзкьюли не охранял его со спины, он был в казарме, пользовался заслуженным отдыхом после ночных трудов. И хотя Зэлбар уже устал, как и его друг, прежде чем удалиться на отдых, он позволил себе это последнее удовольствие.

— Ты посылал за мной, цербер?

Зэлбару не нужно было поворачивать голову, чтобы опознать, кто подошел к нему. Он искоса наблюдал за ним, пока тот приближался.

— Присядь, Джабал, — велел он. — Мне кажется, тебе хотелось бы узнать о моих расследованиях.

— Как будто подошло время, — проворчал работорговец, опускаясь на землю. — Уже прошла неделя, и я начал сомневаться в серьезности твоего обещания. Ну, скажи мне, почему ты не смог наказать убийцу.

Цербер пропустил мимо ушей ухмылку, прозвучавшую в устах Джабала.

— Убийца — Темпус, точно, как ты и сказал, — небрежно ответил он.

— Ты в этом убедился? Когда его отдадут под суд?

Прежде, чем Зэлбар смог дать ответ, спокойный послеполуденный воздух разрезал ужасный крик. Цербер оставался неподвижен, а Джабал подался на звук.

— Что это? — спросил он.

— Это, — пояснил Зэлбар, — звук, который издает человек, когда Керд занимается поисками знаний.

— Но я думал… Клянусь тебе, это не моих рук дело.

— Не беспокойся по этому поводу, Джабал, — цербер улыбнулся и подождал, пока работорговец снова присядет. — Ты спрашивал о суде над Темпусом?

— Да, — кивнул чернокожий, явно потрясенный.

— Он никогда не предстанет перед судом.

— Из-за этого? — Джабал показал на дом. — Я могу прекратить…

— Успокойся и послушай! Суд никогда не увидит Темпуса, потому, что Принц защищает его. Вот почему до твоей жалобы я не занимался расследованием его дела!

— Королевская защита, — работорговец сплюнул. — Значит, он свободен в том, чтобы по-прежнему охотиться за моими людьми.

— Не совсем так, — Зэлбар снисходительно раскрыл рот и подчеркнуто зевнул.

— Но ты сказал…

— Я сказал, что займусь им, и, говоря твоими словами, «дело сделано». Темпус не явится сегодня для несения службы… и вообще никогда больше.

Джабал хотел спросить о чем-то, но еще один крик перекрыл его слова. Вскочив на ноги, он глянул на дом Керда.

— Я пойду, выясню, откуда этот раб, и когда я…

— Он мой, и если ты ценишь своих людей, ты не будешь настаивать на том, чтобы его отпустили.

Работорговец повернулся, чтобы в изумлении посмотреть на сидящего на земле цербера.

— Ты хочешь сказать…

— Это Темпус, — кивнул Зэлбар. — Керд говорил мне о настое, который он употребляет, чтобы подавить сопротивление своих рабов. И я добыл его у Сталвига и добавил его в дурманящую настойку моего товарища. Он почти проснулся, когда мы ставили ему клеймо… но Керд был готов принять от меня маленький подарок в знак примирения и не задавал вопросов. Мы даже вырезали ему язык в знак особой дружбы.

Раздался еще крик — глухой, животный стон, повисший в воздухе, оба человека прислушались к нему.

— Я не мог и просить о более подходящей по форме мести, — сказал наконец Джабал, протягивая руку. — Он будет долго умирать.

— Если вообще умрет, — заметил Зэлбар, пожимая протянутую руку. — Знаешь, на нем очень быстро заживают раны.

С этими словами они расстались, не обращая внимания на крики, которые неслись им вслед.

Реакция читателей на первый том «Мира Воров» ошеломила нас и согрела нам души. (Замечание для тех из вас, кто не знает: вы можете написать мне или любому другому автору через его издателя.) Масса полученных писем содействовала продаже второго и третьего томов книги, а также тому, что «Хаос» выпустил военную игру под названием «МИР ВОРОВ». Думаю, никто из читателей нашего «Мира воров» не отдает себе отчета в том, что антологии рассказов в целом продаются плохо, а антологии фантастики вообще обречены на скорую смерть.

Пришедшие к нам письма были полны энтузиазма и похвал, но в них содержится также один определенный комментарий или критическое замечание, вновь и вновь повторяющийся в большом числе отзывов. Дело в том, что читатели отметили: Санктуарий — невероятно мрачное место. Создается впечатление, что обитатели города никогда не смеются, если и делают это, то лишь по принуждению и искусственно… как это было, когда Китти пролил вино на свою тунику, поднимая бокал за своего брата-императора.

Это законное нарекание. Прежде всего потому, что ни в каком городе не может господствовать полнейшее уныние. Во-вторых, те читатели, которые знакомы с другими моими работами, привыкли к тому, что на страницах книг присутствует определенный юмор, даже при описании истребительной войны между ящерицами и жуками. Хуже того, просматривая рассказы, вошедшие в этот второй том, я с болью в сердце обнаружил, что эта нисходящая по своей сути тенденция в Санктуарии скорее продолжена, чем преодолена.

Поэтому я как редактор взял на себя инициативу дать читателю возможность кратко взглянуть на светлую сторону этого города, на выгоду и преимущества обитателей в самой последней чертовой дыре Империи.