Елизавета Дворецкая - Дар берегини. Последняя заря [litres]

Асмунд поднял руку и коснулся ее стана сбоку – словно хотел обнять и не смел. Ельга опомнилась и шагнула назад. Ее охватило непривычное смущение: как будто она шла по знакомой дороге и попала в совершенно незнакомое место – удивительное и небезопасное.

– Что… что там произошло? – повторила она, овладев своим голосом, и отошла к столу. – Они все увиделись с Кольберном?

– Да, – уже с обычным видом ответил Асмунд. – Увиделись. Он был очень любезен. Еще раз заверил всех в благородстве своего происхождения, рассказал, что за зиму в Корсуньской стране стал христианином и теперь рассчитывает на поддержку могучего бога Кристуса, чтобы завладеть киевским столом.

– Вот это новость!

– Самая малая из тех, что я привез. У него нет жены, и он намерен жениться на нашей госпоже. Этой госпожой Ингер признал тебя. Но Свен сказал, что Ингер не вправе распоряжаться твоим браком и ты сама должна дать согласие.

– Почему это я должна его дать? – Ельга в выразительном изумлении расширила глаза.

Вот еще жених нашелся! Всю жизнь дожидалась!

– Это входит в условия их поединка с Ингером. Кияне должны обещать, что если Кольберн одолеет, то получит и стол, и тебя.

– А если я откажусь?

– Поединка не будет. Кольберн просто нападет… нет, не сразу! – уточнил Асмунд, увидев, как она вздрогнула. – Он даст нам возможность подготовиться к бою. Но у него пять сотен бывалых головорезов, а у нас людей сотни две от силы, из них половина – ратники. Остальных еще надо собирать.

– Слишком много он хочет! – Ельга была возмущена. – И стол, и еще меня какому-то бродяге!

– Да почему же много? Ведь он получит право на твою руку лишь после того, как отобьет киевский стол. Ты выйдешь не за бродягу, а за киевского князя. Разве это не дар богов – единственный на свете жених, достойный тебя и родом, и положением?

– Ты смеешься? Этот беззубый – единственный жених для меня? Да я лучше…

– Что? – спросил Асмунд, как-то слишком пристально глядя ей в глаза.

– Ничего! – отрезала Ельга, отводя взгляд. – В девах на всю жизнь останусь.

– У тебя есть случай стать киевской княгиней навсегда, безо всяких там… русалок. Ведь ранее киевский князь был твоим братом… и другой тоже! – Асмунд усмехнулся, намекая на Свенгельда, чьи притязания на отцовский стол ни для кого в дружине тайной не были.

Он поддразнивал Ельгу, но в словах его была такая удивительная правда, что она невольно задержалась мыслью. Истинная, законная госпожа медовой чаши – жена вождя, конунга или князя. Дочь или сестра занимает это место, лишь пока жены нет, и то временно – до собственного замужества. С течением лет Ельга все сильнее осознавала неустойчивостьсвоего положения близ киевского стола: рано или поздно ей придется уступить место Прекрасе. Это само по себе не доставит ей радости, да и куда потом деваться, если ни один из князей, бывших под рукой Ельга Вещего, ей не ровня?

– Так что у Кольберна есть причины надеяться… – Асмунд почтительно взял ее руку, – что уже скоро эти медовые руки, – он прижал к губам внутреннюю сторону ее запястья, – будут вечером подносить ему чашу… а ночью ласкать… – закончил он, проделав то же со второй ее рукой.

Ельга отняла руки и отодвинулась, беспокойно смеясь; это взволновало ее, приятная дрожь разбежалась по телу, но она не знала, не счесть ли это дерзостью и не рассердиться ли. Но Асмунд вроде как говорил о Кольберне… поэтому сердиться надо было на Кольберна… а взгляд Асмунда обещал ей некое средство избавиться от этого дерзкого негодяя…

– А что у него нехватка зубов спереди, это ли не доказательство доблести? – добавил Асмунд. – Примета мужа, лицом встречающего врага!

– Молчи! – Ельга отмахнулась, кривясь и не зная, засмеяться ей или заплакать.

Асмунд смеялся, показывая собственные ровные зубы, и Ельге захотелось засадить ему кулаком под дых, как она в былые годы делала со Свеном. Но она сдержалась – Асмунд ей не родич, а он и так сегодня что-то расхрабрился.

– Скажи мне, когда совладаешь со своим гневом и будешь готова выслушать совет твоего брата.

– Которого? – сквозь беспокойный смех фыркнула Ельга.

– Нашего господина, конечно.

– И что он?

– Господин наш велел передать тебе вот что…

Асмунд опять тянул время, наслаждаясь тем, как все внимание Ельги сосредоточено на его лице, а слух напряжено ловит звуки его голоса.

– Он сказал, что ты должна потребовать от Кольберна, буде ему случиться победить Ингера, выйти на второй поединок – с твоим защитником, коего ты сама изберешь. Ну а тот, кто победит в этом, втором поединке, получит право распоряжаться не только твоей судьбой, но и киевским столом. Ведь Ингер, если и останется жив, право это утратит…

– О! – Ельга переменилась в лице, тревогу и озабоченность сменило озарение.

– Он еще сказал, тебе не придется долго думать, кого избрать в защитники. Но советовал до последнего хранить твой выбор в тайне – до дня поединка, если тот все же состоится. А сейчас ты должна будешь собрать мужей полянских, передать им желание Кольберна, сообщить твой ответ и добиться от них, чтобы они приняли это условие. И подкрепили клятвой. Эта клятва утешит Кольберна и пойдет на пользу… нашему борту, когда все будет… увязано.

У Ельги был напряженный и в то же время рассеянный вид, будто она мысленно пытается соединить важные, но далеко разбросанные обстоятельства. И по мере того как она думала, лицо ее светлело, а в глазах появлялся оживленный блеск.

– Да что же я… голодным тебя держу! – вдруг спохватилась она. – Садись!

Ельга указала на место у стола, развернула рушник, подвинула каравай и солонку.

– Сейчас за молоком в погреб сбегаю, у нас есть!

Она метнулась было к двери, но Асмунд ловко поймал ее за руку, когда она пыталась пробежать мимо него, и притянул к себе. Случай был слишком важным и требовал откровенности.

– Я, конечно, не так знатен, чтобы притязать на столы, – проговорил он, склонившись к ее уху. – И я не вполне понимаю все эти хитрые наузы, которые вы вяжете со Свеном. Но как бы там ни сложилось, если тебе понадобится защитник… человек, на которого ты сможешь положиться во всем, чего бы ни решила сделать…

Асмунд развернул Ельгу к себе. Она не противилась, с каким-то радостным ожиданием глядя ему в лицо.

Чутье подсказало ему: она радуется своим мыслям, а не его словам. Но Асмунд все же закончил:

– Я сделаю все, что ты захочешь. И могу без хвастовства заверить, что мои надежды одолеть этого беззубого змея не хуже, чем у любого другого.

– Я знаю! – почти с нежностью, рожденной душевным подъемом, сказала Ельга и провела пальцами по его щеке.

Взгляд Асмунда спустился с глаз ее на губы, а руки обвились вокруг стана. Ельгу облило дрожью, дыхание перехватило – ничего подобного ей не приходилось переживать, – но она постаралась не подать вида и закончила: