Карина Демина - Драконий берег

— Когда… с Эшби несчастье приключилось… так вот, все думали, что он во вдовцах ненадолго…

— Погодите. Какое несчастье?

— А… точно… ты ж сам… ты с Ником одного году будешь? Или около того? Так вот, она Ника родила, это да… Эшби всему городу выпивку выставил. А потом года не прошло, как головой повредилась.

— В каком смысле?

Странно, что Томас не помнит этой истории. Вернее, он, конечно, был младенцем, когда она приключилась, но в маленьких городках прошлое рядом.

Матушка любила обсуждать соседей.

И почему ни разу не затронула Эшби? Или… они для местных табу?

— В обыкновенном… не буду врать, точно не знаю, чего с нею не так, но в дурку спровадил. Думали, разведется, а он нет, мол, неможно, не по совести и предки не одобрят. Эх, несчастливые они. Богатые, а несчастливые…

И это само по себе кажется подозрительным.

— Тут много всякого болтали, — миссис Гольстром оторвала от воспоминаний. Грязные пальцы она вытерла о кружевной воротник платья, икнула и приложилась к бутылке. — Народ горазд выдумывать, да только правды никто не скажет. Даже если клясться станут, что найчистейшая, не верь. Чего там было на самом деле, может, только старик и знал. А что до учительки, так она аккурат в его вкусе была. Тощенькая. Аккуратненькая. Леди. И сыну мать опять же. Он в школу заглядывать стал. Она пошла в медсестры. Пункт помощи открыли, при школе, да… вот наши и ждали, когда о помолвке объявят. Да не случилось. Встречаться встречались… то ли он побоялся, что и с нею чего приключится, если фамилию примет. То ли за сына? Она-то мальчика привечала, да всем известно, пока у бабы своих детей нет, то и чужие родными мнятся. А появись у нее кто? Нужен стал бы ей наследничек? Эшби ж свою кровь берегли… как бы там ни было, он до самой смерти к ней заглядывал. И Ник теперь вот тоже. Небось, роднее матери…

Что ж, мисс Уильямс Томас и сам навестить планировал. Выходит, правильно. Будет, о чем поговорить.

- А с Ником что?

— А что с Никому? Уехал учиться, после вернулся… Эшби-то уже немолод был. Женился он поздно, как и его отец. Будто… и вправду драконы прокляли.

— Что?

Миссис Гольстром поскребла щеку. Кожа у нее была неровной, в рытвинах и оспинах, а ногти обрели характерную желтизну.

— Так… старик-то… давно еще, когда тут ничего, кроме драконов, не было… магом был, сильным магом, да… поговаривают. Он спеленал драконицу и похоронил живьем… жертва, стало быть…

В магии Томас смыслил ровно столько, сколько вместилось в обязательный курс «Основ магии», естественно, теоретический.

Бюро со всяким сталкивается, да.

— А дракон его проклял. Мол, пока драконьи кости под домом в прах не обратятся, будет род жить, только счастья не видеть… красиво, черт побери.

Она вздохнула тяжко, должно быть, сетуя, что собственная ее жизнь слишком ничтожна, чтобы в ней нашлось место проклятью, тем паче родовому.

Какое родовое, когда и рода-то нет?

Одна она.

— Потому и выходит, что жениться они женятся, а все несчастливо. И до последнего держатся. Ник-то поспешил… влюбился. В Зои. Помнишь, Зои? Фильчер? Та, которая Луи Фильчера дочь?

— Помню, — соврал Томас.

— Ага… как же… она ж тебя моложе будет годков на пять. Ты, как уехал, она совсем соплюхой бегала, а потом ничего, заневестилась. Такая раскрасавица, что прям страх берет… тоже уехала. Учиться. Не знаю уже, на кого там училась, да только вернулась, почитай, сразу после Ника. Сперва сидела, из дому носу не казала. Наши-то разошлись, насочиняли всякого, им бы языки потрепать. Но мамашка ейная скоро на всех укорот дала. Папашка-то у Зои тихий, а вот мамаша еще та стервь. Стала дочку то в церковь водить, то по городу. Потом и с Ником свела. Теперь локти кусает. Небось, знать бы наперед, чем оно обернется… так ведь и знала, чай, местная. Только не поверила в проклятье-то.

Ее речь, плавная и спокойная, убаюкивала.

А Томас пытался понять, имеет ли проклятье Эшби отношение к делу? И существует ли оно вовсе? Или является плодом воображения, благо, воображение у местных все ж есть, было бы чему зацепиться.

Совпадения?

И не такие случаются. Но…

…старик Эшби был врачом. А Ник? Ему, как и Томасу, около тридцати пяти, может, чуть больше. И стало быть, мог? Вполне.

Он доктор, единственный в округе. И пациентов у него по всем городкам хватает. Веская причина не сидеть на месте. А если где и задержится, то никто не обратит внимания.

Томас мотнул головой.

Нет.

Этак на любого доказательства найти можно.

…хирург. И операции совершать приходится, потому как до той же Тампески попробуй доберись. Он и кости пилить умеет, и раны зашивать…

…как и половина местных, кто охотой пробавляется.

Не то, чтобы Ник был так уж симпатичен, скорее напротив, но Томас прекрасно понимал, чем чревата предвзятость.

— Так что у них приключилось?

— Долгехонько они кругами ходили. Ник-то после батюшкиной смерти испереживался весь. Сам не свой был… вот и утешили. Много ли мужику надо? А свадьба красивая была. Наряд из Нью-Йорка выписали… тысячу отдали. Деньги им девать некуда. Да будь у меня тысяча…

…она ушла бы на виски и гамбургеры.

— Оркестр привезли. Город украсили, почитай, весь. Церковь в цветах. На вертолете притащили… совсем голову потерял, да… Зои, конечно, раскрасавица. И держалась так, гордо. Как же, теперь Эшби… подружки, небось, совсем на зависть изошли. Жили… не знаю, как они жили. Мне, небось, не докладывались. Он ей машину прикупил, розовый «Кадиллак». Разъезжала по городу… с ним и с дружком его…

— Которым?

— А то у Эшби приятелей много. Вихо, засранец. Появился аккурат перед свадьбой. Тоже хвост распушил. Наши вон поговаривать стали, что, глядишь, свадьбы и не случится, а эти двое расплюются до конца дней. Да только девка-то с головой, скоренько прикинула, что у одного капиталы Эшби, а у другого — дыра в кармане, а в ней вошь на аркане. Да… нет, так оно чин чином… Вихо свидетелем стал. И поздравлял… и после, конечно, слушок пополз, что с Зои они-таки договориться сумели, ладком, но врать не стану, слухи у нас частенько ходят, а сколько в них правды — кто знает?

С Ником однозначно придется говорить. И вряд ли он будет рад этой встрече.

…полный неповоротливый мальчишка с очками, которые вечно съезжали. Он поправлял эти очки, а без них близоруко щурился. Вздыхал.

Потел в своих наглаженных рубашечках.

И сжимался, стоило кому подойти близко. Он молча и терпеливо сносил затрещины, лишь улыбался этак, виновато, чем доводил до бешенства.

В тот раз его подловили по дороге. Частенько за Ником приезжала экономка или старик Эшби, но случались дни, когда тот и сам добирался. Тут же всего ничего, с полмили вверх, к холмам. Вот за городом и подловили.