Карина Демина - Драконий берег

— Сильные судороги. Но потом она пыталась что-то сказать.

Элис — это сиделка. Она была немолода, некрасива, молчалива и исполнительна. Она любила горький чай и, если с кем-то кроме Ника разговаривала, то с ма Спок, с которой обменивалась рецептами. Элис мне нравилась. Именно молчаливостью и способностью следовать установленному распорядку, несмотря на возмущение миссис Фильчер.

— Элис дала ей лекарство.

— Ты против?

— Я разговаривал с этим магом.

Ник поправил одеяло и дернул шнур, вызывая ночную сиделку.

— С одной стороны противосудорожные препараты блокируют судороги.

Что логично.

— С другой, они по сути лишают организм возможности ответить на раздражитель. Тем более те, которые прописали Зои.

— Он маг, а не медик.

— Он хочет взглянуть на нее.

— А ты?

— Я не буду против. Я показывал ее целителям.

Но поскольку Зои до сих пор лежит, целители оказались бессильны.

— Этот маг другой, — Ник раскланялся с сиделкой. Не Элис, новенькая, во всяком случае я ее прежде не видела. Рыженькая. Кучерявенькая. Симпатичная. И Ник ей нравится, что не удивительно, он всем нравится. Только сам он этого интереса не замечает.

— Чем другой?

Я магов прежде не встречала, хотя Ник и предлагал отвести Дерри к целителю, но тот лишь отмахнулся. На четвертой стадии целители бессильны, и потому не любят связываться с онкологией.

— Не знаю. Пока не понял. Просто другой. Я… его воспринимаю иначе.

Понятно, что ничего не понятно.

— Выйдем? Мне здесь тесно. Как-то вот… я буду рад, если он посмотрит Зои. Вдруг увидит что-то…

Что пропустил десяток профессоров и два — целителей? Подарит надежду на чудо? Он подарит. Поманит этой надеждой, заставит поверить, что чудо возможно, если Ник готов ему помочь.

Чем?

Допустить к источнику?

— Он лжец, — я поежилась.

Ночь дышала прохладой. Даже здесь, а пустыню и вовсе прихватит ледком. И драконья малышня поутру будет развлекаться, выдыхая на лужи вялый огонь. Небо темное, облаками укутано. Из них, из старой ветоши, летит колючий снег.

Редкий.

Он тает, не касаясь земли. И в этом есть что-то особенно тоскливое.

— Я не могу привести его к источнику, — Ник смотрит на небо, и выражение лица у него такое… неправильное, будто у дракона, который больше не способен подняться. — При всем моем желании не могу. Мне не нужны мертвые федералы. И так… все непросто.

— Они…

— Получат разрешение и обыщут дом. Они найдут остатки того сервиза. Но опять же, этого слишком мало, чтобы предъявить мне обвинение.

— Однако достаточно, чтобы пошли слухи?

— Уже идут.

— Миссис Фильчер разговаривала с тем, большим…

— Лукой?

— Может, и Лукой, — я поймала снежинку, но прежде чем поднесла к губам, та обернулась каплей воды. — Он здоровый и лысый. Страшный. И сильный. Как дракон.

— Да, мне он тоже понравился.

Ник меня понимает.

— Что она ему рассказала?

— Не думаю, что что-то существенное… этот Лука слишком основателен, чтобы опираться только на слухи. Правда, и пренебрегать ими он не станет.

Киваю.

Слухи… надо бы к матушке наведаться. От одной мысли зубы сводит, но федералы ее вниманием не обойдут, особенно женщина, которая будто изо льда сделана. И в ледяном своем спокойствии она не откажется влезть в мои мысли.

В мою голову.

Или в мою жизнь. Последнее сделать будет проще.

— Я буду с ними сотрудничать настолько, насколько возможно. И буду надеяться, что этого хватит, чтобы сохранить равновесие. Если нет… я составил завещание.

Я мотнула головой: не хочу о завещании, ни думать, ни разговаривать.

— Это серьезно, Уна. Завтра я познакомлю тебя с домом.

— Я уже знакома.

— Не совсем, — его лицо — бледное пятно на фоне темноты, и мне не разобрать выражения этого лица.

— Может, и не совсем… ты в мастерской работаешь?

— В мастерской?

— Там, — я кивнула в темноту. — Честно говоря, случайно заглянули. Сама не знаю, почему. Твой отец любил там быть. И Томас спрашивал про дом. Я его и показывала. И мастерскую тоже.

— Она заперта.

— Нет.

— Заперта, — Ник подобрался. — Должна быть заперта. Я сам ее закрыл.

— Но кто-то, значит, открыл. И не только…

Я замолчала.

А ведь мастерская не просто отделена от дома, в ней отличнейшая звукоизоляция. Мистер Эшби как-то сказал, что даже если он отрежет себе ногу и будет ругаться, никто не услышит.

Иногда он меня пугал. И шутки у него были… не самыми смешными, это да.

— Там явно работают. Опилки свежие.

И я замолчала.

Опилки.

Шарик, упавший в груду. И поиски. И цепочка. Я совсем забыла про нее с этим всем… дом, Томас и приступ. Смерть, которая рядом прошлась.

— Ник, — я сунула руку в карман, нащупав ее, проклятую. — Смотри, что я там нашла.

Золото.

Я точно знаю, что золото и не простое, а с каплей драконьей крови. Так делают, заговаривая на прочность и когда еще амулеты создают. Мой шнурок, на который Дерри повесил простой оловянный крестик, тоже пропитан драконьей кровью.

С крестиком вот не вышло.

Она не любит недрагоценные металлы.

А подвеска простенькая. Круг и синий камушек внутри. В свете луны он кажется более темным, чем есть на самом деле.

Может, Зои потеряла?

Или…

— Это Нэнси, — Ник аккуратно взял цепочку. — Помнишь, в прошлом году работала? Такая… симпатичная.

Сказал и смутился. Голос слегка дрогнул.

Почему?

Потом ли, что цепочка Нэнси оказалась в опилках? Или потому, что сама эта Нэнси была ему симпатична? Может, чуть более симпатична, чем следовало бы?

— Ты с ней спал?

— Что? Уна… такие вопросы…

— В мастерской?

— Нет, конечно. Если бы у меня возникло желание закрутить роман, я бы нашел место поудобней.

Ну… мало ли. В мастерской тоже вполне удобно и деревом пахнет. И стол там имеется, и старый топчан, который перебрался из несчастного сгоревшего дома.

— Но признаюсь, она мне нравилась. Она была легкой. Ты не подумай, я не из тех мужчин, кто будет изменять своей жене… то есть, у меня, конечно, имеются потребности…

— Значит, ты с ней не спал?

— Нет, — Ник выдохнул с облегчением, поняв, что копаться в его личной жизни я не собираюсь. Вот на самом деле мне было глубоко все равно, с кем он там и как. Я бы поняла.

Не только я.

Все бы поняли, пожалуй, кроме миссис Фильчер, которая закостенела в своей беззубой ненависти. Но она — исключение.

— И в мастерскую не водил?

А вот я, кажется, помню Нэнси. Милая девушка, совсем молоденькая, но при этом отчаянно старавшаяся казаться старше. Она носила очки с простыми стеклами и завязывала светлые волосы в хвост. Пряталась под халатом и говорила нарочито медленно.

В первые пару минут.

Потом не выдерживала и начинала стрекотать. Улыбаться. Излучать раздражающее дружелюбие.