Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

Лир, которого застали на "месте преступления", весь покраснел. Яра не знала, куда девать глаза и все лицо. А Эсса погладила по голове Яру и неожиданно для Лира ласково сказала ему:

— Теперь у тебя есть законная наложница. И такая, лучше которой я бы вообразить не могла. Яра, оберегай своего господина от других женщин, как ты сделала сегодня ночью, до тех пор, пока ему не придет время жениться. Лир, ты ведь велел Яре слиться с тобой, не так ли?

— Да, — краснея, ответил Лир. — Я просил её прижиматься ко мне всё теснее и теснее, чтобы наши ауры были слиты воедино и не пускали к нам никого постороннего.

— Нет! — вдруг сказала Яра. — Я сама слилась с ним, чтобы прорвать чужое чаровство, пытавшееся оторвать Лира от всех нас. Я не буду его наложницей. Я буду его охранницей. Охранница тоже имеет право на слияние с хозяином и на рождение детей от него. И узы верности, связывающие её с хозяином, намного крепче, чем страсть, связывающая с ним наложницу.

Ангтун разрыдалась (в первую очередь от радости, а затем от страха за будущее) и выскочила из комнаты, оставив поднос. Эсса велела парочке есть, а себе позволила маленькую передышку. Она уселась в кресло перед подростками и любовалась на дело рук своих: сына с его верной, любящей и любимой сестрицей-охранницей. Через полчаса, вздохнув, она, сначала отдав срочные распоряжения (в том числе и Лиру с Ярой), отправилась завтракать с гостьей и затем искать ей жилище. Алтиросса, конечно же, поинтересовалась, где Лир? Эсса спокойно ответила правду: его срочно услали (вместе с Ярой; проверить, как идут дела в Ломолинне; при этом велели не возвращаться без вызова и несколько дней передохнуть от учения и забот). Но по каким делам и куда, она говорить не была обязана и так холодно посмотрела, что дальнейшие вопросы отпали. Алтиросса же посчитала, что выигран и второй раунд: Эсса неправильно определила её основную цель и приняла меры против того, что на самом деле уже произошло (гетера была уверена, что Лир теперь никуда не денется, а слишком сильно заманивать его было бы неправильно).

В этот же день Эсса уговорила одного из местных дворян, чей городской дом приглянулся гетере, отправиться в своё поместье и сдать дом Алтироссе. Дворянин сказал, что согласен на это, только если Эсса будет посредницей, и взял деньги лишь из рук Эссы. Всё вычислившая Алтиросса, улыбнувшись, пригласила хозяина дома посещать её пристанище когда угодно, но сначала дать неделю, чтобы обустроить его и всё организовать. Ведь, если бы хозяин получил деньги от гетеры, он уже не мог бы рассчитывать на её благосклонность и даже на такие приглашения, а теперь всё было позволено.

Брат Барс, улучив момент, когда в церкви никого не было, вновь зашёл в потайную дверь и вышел оттуда с чувством облегчения. Он даже позволил себе слегка улыбнуться, глядя из укрытия на шествующую мимо него Алтироссу.

Несколько следующих дней прошли тихо. Гетера обустраивала дом по своему вкусу. Среди молодежи уже началась эпидемия влюблённости в её трёх учениц (клиенток у неё ещё не было). За самой Алтироссой местные ухаживать побаивались. К Тору начали наведываться слуги из соседних владений, передавая, что их господа хотели бы заехать в Колинстринну (ясно, зачем). Но в одну из ночей Алтироссу неожиданно стали мучить кошмары.

Ей снилось, что она во дворе какого-то монастыря. Она нагая. Не связана, но почему-то нет сил бежать от враждебной своры, её окружившей. Это в основном священники и монахи, не только свои, но и Единобожники. Впрочем, ясно почему она бессильна: соединённая духовная мощь множества людей полностью парализовала её духовную мощь и лишила её воли. И тут она чувствует страшную боль. Её насаживают на кол и поднимают кол вверх. Она стремится хотя бы отомстить этим палачам, нанеся им ментальный удар, но тут внутри у неё раздается ехидный голос: "Не выдержала, а жаль! Неужели ты собиралась в одиночку противостоять соединенным силам двух религий? А за ними ведь ещё стояли наготове мои враги, которые не хотели пустить тебя ко мне". И действительно, удар уходит в пустоту. А Патриарх и Первосвященник, почему-то оказавшиеся здесь вместе, начинают петь благодарственные молитвы и молиться за её душу.

Проснувшись, Алтиросса проделала духовные упражнения, помедитировала, и страшный осадок от кошмара ушёл. Она постаралась выбросить сон из памяти.

Почти при каждой встрече Алтиросса спрашивала Тора, где же Лир? И, конечно же, стреляла в него своим прожигающим до костей взглядом. Наконец Тор решил ответить менее односложно:

— Я сейчас занят обязанностями Великого Мастера, и мой сын вынужден выполнять за меня обязанности владетеля. А дел накопилось много.

— Да, этот мальчик уже способен властвовать, — улыбнулась Алтиросса, вновь поджаривая Тора своим взглядом.

Тор мысленно поблагодарил Эссу, что она как можно быстрее убрала Лира от когтей этой изящной пантеры, и Яру, что она защитила сына от соблазна. Но он не замечал, что сам всё глубже погружается в пучину.

Работа у Тора шла всё хуже и хуже. В самый неподходящий момент перед глазами вставали то лицо Алтироссы, то её грудь и бёдра, которые она так изящно показывала в танце. Запах её благовоний просто сводил с ума и не давал уснуть по вечерам. Тор не знал, что Алтиросса внимательно наблюдала, какой эффект производят её запахи на Мастера и специально постепенно подбирала букет благовоний именно для него. Вдобавок необходимо было по всем правилам приличия устроить пир на пару дней для соседней знати, которая желает полюбоваться на знаменитость и её цветник и попытаться добиться успеха в своих ухаживаниях.

Лир и Яра ничего этого не знали. Десять дней они жили в Ломолинне, охотились (для охранницы это было вполне респектабельным занятием), ловили рыбу, просто купались и гуляли, читали стихи и собранные в господском доме книги, пели (порою вместе с местными крестьянами). Лир иногда рассуживал мелкие споры, и тогда Яра уходила в соседнюю комнату, но не могла порою удержаться, чтобы не подсмотреть и подслушать, как держится Лир и как он старается мудро рассудить. Пару раз они вновь соединялись, но не в спальне, а в горах во время охоты. Это было как будто средство ещё сильнее почувствовать красоту и гармонию окружающей природы, в которую они входили как необходимое звено. А спали они, просто прижавшись и защищая друг друга от вредных духовных воздействий.

Некоторые из крестьянских девушек пытались строить глазки Лиру, но моментально отскакивали, натыкаясь на презрительный взгляд наследника и холодный жёсткий кинжальный — Яры. Яра могла бы и не беспокоиться, поскольку для защиты от этих созданий было бы достаточно даже не их любви, а чар Алтироссы и воспоминаний о ней (да, впрочем, и практически о любой Высокородной гетере), но так получалось ещё эффективнее. Местные женщины невзлюбили Яру и называли её не иначе как "змеюка". Мужчины же были просто восхищены ею и её преданностью любимому, называя ее "змейка".