Юрий Ижевчанин - Книга 3. Южный мир [СИ]

— Завтра я найду достойный дом нашей гостье.

Она хотела шепнуть это совсем тихо, но получилось достаточно громко, чтобы услышали ближайшие соседи за столом, в том числе гетера и Лир. Выиграв начисто первый раунд, красавица ещё раз ласково и страстно глянула на Тора, подарила ему ещё одну очаровательную улыбку, а Эссе — исключительно доброжелательную и спокойную улыбку сытой здоровой кошки, играющей с мышью.

— Конечно, высокородная Эсса, я была бы очень рада как можно быстрее получить пристанище и начать его обустраивать на то время, на которое я и мое окружение здесь задержатся.

Алтиросса, чтобы ни в коем случае не переиграть, больше не подавала никаких знаков Тору, а демонстративно пустила несколько стрел Амура (вернее, Элир Любвеобильной) в гостей за торжественным столом. Их было немного, поскольку визит не был объявлен заранее: Великие Мастера и рыцарь полковник Арк Тустарлон, командующий войском Колинстринны. Из озорства гетера даже поцеловала алхимика Кара Урристира, который привлёк её невыразимой смесью аромата сильных благовоний с оттенком каких-то алхимических запахов, настолько въевшихся в его кожу и волосы, что оказались неистребимы и не до конца маскируемы. Бедный мастер-алхимик даже задрожал, но это была слишком лёгкая и неинтересная добыча. У Эссы несколько отлегло от сердца: ей показалось, что опасность, нависшая над мужем, прошла мимо. И это была её главная ошибка.

А затем Алтиросса со своими "цветами" приготовила сюрприз. Новый танец: танец южан. Неизвестно как, но в Империю уже докатилась необычная мода и необычные мелодии. Мотивы были, как позднее поняла Алтиросса, по происхождению агашские, а мода произошла из той манеры носить полотнища, которую изобрели степнячки, и, видимо, разнесли повсюду, модифицируя, степняки-батыры и торговцы, поскольку она им понравилась. Женщины были одеты в лёгкие платья необычного покроя, оставлявшие открытыми левую грудь и правое бедро. Кружился хоровод, и развевавшиеся платья дразнили мужчин, приоткрывая на мгновение прекрасные бёдра и прелести красавиц.

Никто не замечал, что скромный диакон часовни при мастерской брат Барс из тёмного угла следил за происходящим, а затем незаметно выскользнул. Он покачал головой и направился в церковь. Удивлённый заспанный поп открыл церковь, Барс достал секретный ключ и спустился в подвал. Через полчаса он вышел оттуда с чувством выполненного долга и вновь незаметно наведался в залу замка-мастерской. Посмотрев внимательно ещё раз и прислушавшись к своим ощущениям, он опять покачал головой и начал повторять внутри себя самые сильные молитвы о защите от соблазна и ведовства. С ними он вернулся к себе в келью и почти всю ночь провёл, распростёршись на полу, истово молясь.

А Лир не мог дождаться конца приема и с большим трудом улыбнулся и изобразил радость, когда эта знатная "сестрица" его поцеловала перед уходом. Поцелуй был почти что сестринский, но с таким тонким оттенком чувственности, что, не будь Лир так прекрасно защищён духовной тренировкой и настоящей любовью, он стал бы ещё одним канатом, влекущим его в бездну красивой, но гибельной страсти.

Лир, прежде чем пойти в свою комнату, отправился в баню и яростно обмылся, смывая с себя впечатления дороги. Но они не отмылись водой. Набросив на себя полотенце, оставив в бане одежду, пахнущую благовониями "сестрицы", он пошёл к своей настоящей сестрице. В спальне его ожидала Яра, своим незаурядным женским чутьём уже почувствовавшая, что с братцем всё может обернуться очень плохо.

— Братец, милый! Наконец-то тебя отпустили! Какой ты мрачный, вокруг тебя чужая аура. Кто-то тебя околдовал. Но ничего, я постараюсь защитить тебя и от враждебных чар тоже, как твоя будущая охранница и верная сестрица.

— Чар… Как точно! Но я так и не понял, враждебные ли они, — задумчиво ответил Лир.

— Братец, они точно не добрые. А вот злости по отношению именно к тебе я в них тоже не вижу. Но как они враждебны ко мне!

— Значит, и ко мне тоже! Сестрица, нас ничто не разделит, даже смерть. А тем более чары… Теперь и я чувствую: они не ко мне враждебны, а ко всему самому дорогому для меня, как будто кто-то… — Лир замолчал: он ведь прекрасно знал, кто это.

— Я поняла. Эта самая Высокородная, что всполошила сегодня своим приездом всю Колинстринну. Она хочет забрать тебя себе? Но ведь она ещё не имеет права даже на вызов по отношению к тебе. Так что просто не поддавайся её чарам. И она тебя от нас не оторвет.

И тут Лира прорвало. Он несколько путано начал рассказывать и о коронации гетер, и о поездке, и о ночах то ли искушения, то ли испытания на прочность. Яра слушала, всё больше мрачнея.

— Лир, милый! Ты прав: это не настоящая сестрица! Это хищная пантера. Как тебе было тяжело, мой прекрасный братец!

И вдруг Яра обняла Лира крепко-крепко, стремясь стереть с него чужую ауру.

— Братец, я теперь девушка. И я очищу тебя от этой грязи.

Они всё крепче прижимались друг к другу, и Лир чувствовал, как через соприкосновение самых интимных мест их тел их духовные сущности стали сливаться. Видимо, это и есть то, что испытывают при истинной любви: слияние душ. И незаметно тела их тоже слились воедино. Это была не страсть. Это было снятие последних барьеров между любящими. Конечно же, по возрасту сливаться было ещё рано, но ведь всегда бывают особые обстоятельства. А здесь — куда уж более особые! Поскольку крепкая любовь уже была, и слияние тел последовало за духовным, чары Алтироссы оказались бессильны. Она лишь на мгновение мелькнула перед мысленным взором Лира и исчезла. Так наша парочка и заснула: соединённые друг с другом, на окровавленной простыне.

Когда Ангтун утром зашла к ним, они не отреагировали на её тихий стук в дверь, так как слишком крепко спали, и во сне духовно защищая друг друга от враждебного мира. Увидев такую картину, наложница бросилась к Эссе, та тоже тихонько заглянула и расцвела в улыбке: ей всё стало понятно! Хоть это случилось и раньше, чем она предполагала, но теперь Яра будет защищать Лира от поползновений всех этих распутных и бесстыдных женщин, которые будут пытаться высосать его для своего удовольствия или своих целей, а то и проглотить целиком, как, наверно, решила эта холёная самка леопарда (так Эсса назвала про себя Алтироссу). Эсса выскользнула из комнаты, велела приготовить укрепляющие напитки (шоколад с имбирём и перцем и настой элеутерококка) и изысканный лёгкий завтрак. Она хотела было сама отнести блюдо сыну и его любимой наложнице (как она теперь называла в мыслях Яру), но потом решила, что во всех отношениях приличнее, если подаст яства Ангтун, а она зайдет вместе с рабыней и разбудит этих невинных грешников. Так женщины и поступили.