Саймон Грин - Циклы Хок и Фишер-Лесное королевство.Компиляция. Кн. 1-10

– А вы молодец, актер. В какой-то момент я решил, что вы готовы были броситься в бегство.

– И в мыслях не было, – с достоинством ответил Джордан. – Мне случалось выходить на сцену перед зрителями в Хиллсдауне семь раз в неделю, а по воскресеньям даже дважды в день и теперь в этом мире найдется не много такого, что могло бы напугать меня.

К ним присоединился Родрик, который хоть и прихрамывал, но в остальном, по всей видимости, не пострадал.

– Вы тяжело ранены? – спросил он Гэвэйна. – Я уж и не думал, что вы сумеете подняться после такого страшного удара.

Гэвэйн улыбнулся и покачал головой:

– Пустяки. Пара синяков и царапин. На иной тренировке бывает пострашнее.

– Со мной тоже все в порядке, – произнес Джордан, – на случай, если вас это волнует.

Родрик посмотрел на него спокойно:

– Я и секунды не беспокоился за вас, Джордан, актеры похожи на кошек – всегда падают на ноги, как их ни брось. Кто-нибудь из вас знает, что случилось с Робертом?

– Здесь сомнений быть не может, – сказал Гэвэйн, убирая свою секиру, – чудовище отбросило его на добрых тридцать футов. У него, наверное, и косточки целой не осталось.

– К счастью, вы ошибаетесь, – раздался голос Аргента, – но чувствую я себя так, будто меня пропустили через мясорубку.

Все трое повернулись и увидели приближавшегося к ним купца. Он задержался возле обезглавленного скелета, чтобы дать тому хорошего пинка. Родрик поспешил к своему другу, чтобы предложить тому опереться на его руку, но толстяк с улыбкой отклонил помощь.

– Все в порядке, Род. Мне повезло, кусты смягчили падение. Я, правда, все равно изрядно ушибся, и бессчетные синяки еще долго будут украшать мое тело, но в целом я легко отделался.

Родрик рассмеялся и радостно закивал головой:

– Старина, уж кто-кто, а я должен был знать, что вы чертовский хитрец, а потому не дадите себя убить так просто. Нам остается только пожалеть, что нельзя никому рассказать обо всем, что здесь случилось. Уничтожение чудовища по имени Кровавые Мощи сделало бы из нас героев, живую легенду. О нас слагали бы баллады!

Тут Джордану на ум пришла мысль, которая заставила его нахмуриться:

– А почему нам нельзя никому рассказать об этом?

– Потому что официально ни вы, ваше высочество, ни мы не покидали стен Полуночного Замка, – ответил за графа Гэвэйн.

– О, да! – хмыкнул Джордан и с неприязнью посмотрел на груду окровавленных костей, валявшуюся среди кустов. – А что мы станем делать с этой дохлятиной?

– Запихнем его обратно в могилу и замуруем там, – сказал Родрик, – а вот череп придется, наверное, взять с собой. Найдем по дороге реку поглубже и там избавимся от него, чтобы уж чувствовать себя спокойно.

– Не горюйте, приятель, – обратился Гэвэйн к Джордану, – когда-нибудь напишете об этом пьесу.

– В это никто не поверит, – сказал Аргент.

– Когда я на сцене, люди верят в то, во что я хочу, чтобы они верили, – ответил Джордан с достоинством. – Разве не поэтому вы остановили на мне свой выбор?

Принц Луи мрачно взирал на немую сцену, разыгрывавшуюся перед ним. Он не мог слышать, что говорили ее участники, но было очевидно, что они поздравляют друг друга с победой. Виктор пренеприятно поразил его. Из всех донесений, которые получал Луи за последние годы, пока брат находился в ссылке, следовало, что тот становится все сильнее и опаснее, но чтобы до такой степени… Особенно впечатлял этот новый трюк с дымом. Судя по всему, Виктор совершенствует свое колдовское мастерство, ищет какие-то новые решения. Луи отвернулся от изображения, и оно растаяло.

– Приношу свои извинения за то, что не смог достичь успеха, ваше высочество, – произнес Монах холодным, звучащим точно издалека голосом.

– Мне нужны не извинения, мне нужны результаты! – Луи стрельнул глазами в Монаха. – И какого черта ты поднял из могилы Кровавые Мощи? Если бы они не справились с ним, а тебе не удалось вернуть его обратно под землю, он мог бы представлять собой гораздо большую угрозу, чем Виктор.

– Риск был оправданным, – возразил Монах, – никакой опасности для нас не существовало. Я держал ситуацию под контролем.

– Конечно, – усмехнулся Луи, – потому-то Кровавые Мощи превратился в беспомощную груду костей, а наши враги целые и невредимые держат путь сюда.

– Секира Гэвэйна оказалась неизвестным фактором, – спокойно ответил Монах, – а я привык оперировать только с известными.

Луи пристально посмотрел на собеседника и медленно покачал головой:

– Хорошо. Они не должны добраться до замка. Что ты еще можешь сделать?

– Не так много, ваше высочество. Мои возможности не безграничны. Кроме того, мне необходим отдых, прежде чем я смогу продолжить.

– Но их прибытие сюда – вопрос нескольких дней! А ты видел, в какой они форме. Проклятый Гэвэйн со своей секирой… и Виктор со своей огненной магией…

– Но у вас есть и другие союзники, ваше высочество, – произнес Монах, – союзники, к помощи которых вы сможете прибегнуть, когда ваш брат и его спутники доберутся до Полуночного Замка. Например, Железное Сердце.

Луи посмотрел на стоявшие в углу комнаты рыцарские доспехи.

– Он, – произнес принц наконец, – всегда он.

На исходе пятого дня путешествия Джордан впервые увидел Полуночный Замок. Все тело актера ныло от непривычно долгой езды верхом, но стоило ему только посмотреть на величественно-мрачные очертания царственно раскинувшейся на вершине Бримстоунского холма цитадели, как его усталость точно рукой сняло. В сгущавшихся сумерках крепость показалась ему похожей на водруженный на вершине кургана череп. Дорога, ведущая в замок, была гладкой, широкой и накатанной. Все окрестности имели такой обычный и приятный глазу вид, что, казалось, не должны были внушать никаких опасений, и все же тревога Джордана возрастала. Причиной ее, конечно, являлся все тот же замок, который смотрелся среди благодатной равнины точно жаба в розовом саду. Его зловещие очертания выделялись на фоне неба, окрашенного кроваво-красными цветами заката, недобрым светом поблескивали маленькие крысиные глаза-бойницы, как будто внимательно наблюдавшие за приближающимися путниками.

Уже в который раз у Джордана возникло чувство, что он заплыл на глубину и вот-вот начнет тонуть. Он никогда не был дублером, и всякий раз, когда ему доводилось сталкиваться с дворцовыми интригами, у него возникало твердое убеждение, что любой, в ком есть хоть капля разума, должен избегать их, точно чумы. В нем не было никогда сколько-либо заметных способностей к двурушничеству и предательству, поэтому необходимость следовать пути, по которому его вели, доставляла актеру немало неудобств. И уж совсем не приводило его в восторг то, что ему довелось стать дублером. Родрик и Аргент потратили немало сил, чтобы осветить перед Джорданом детали закулисной жизни двора, а Гэвэйн снизошел, хотя и не слишком охотно, до того, что рассказал несколько анекдотов, раскрывавших характер принца. Но что бы там ни говорилось, Джордан был актером, который привык следовать сценарию, выступать на сцене среди декораций, работать с реквизитом. Когда требовалось, он мог и импровизировать, как любой профессионал, съевший на этом собаку, но, по правде говоря, за последние четыре года ему не часто приходилось вносить изменения в свою программу. В этом просто не было необходимости. Условия, в которых ему предстояло воссоздать правдивый образ принца Виктора, оказались, мягко говоря, необычными. То, что не существовало и не могло существовать заранее написанной роли, еще полбеды, куда хуже то, что в случае провала головы ему не сносить.