Саймон Грин - Циклы Хок и Фишер-Лесное королевство.Компиляция. Кн. 1-10

– Потому что им никто не пользовался уже триста лет, – проворчал Родрик. – Последний раз он был провозглашен, как раз когда престол заняла существующая династия, потому что прежняя пришла к полному вырождению. Я даже и забыл про то, что этот обычай до сих пор занимает место в Книге законов.

Джордан помрачнел:

– Хорошо, с точки зрения права здесь все верно, но сумеет ли регент отстоять этот закон? Есть ли у него войска? Окажет ли двор ему достаточную поддержку? Ведь интересы многих придворных связаны с интересами принцев, разве не так?

– Вовсе не обязательно, – отозвался принц Виктор, который выглядел уже очень усталым и измученным, но, несмотря на это, голос его звучал твердо, – права аристократии основаны на правах Крови, и, согласно традиции, любой, в ком она есть, может с помощью короны и печати стать королем. Все при дворе понимают, что сейчас предоставляется для кого-то один-единственный шанс в жизни. Напрасно они так думают, потому что этому не бывать.

– Почему? – спросил Джордан. Виктор посмотрел на него с жалостью:

– Потому что ни я, ни мои братья не потерпят этого, вот почему. Как ты правильно заметил, в конце концов все решит сила оружия. Регенту подчинена замковая стража, но у каждого из нас, принцев, есть свои дружины, которые достаточно боеспособны, чтобы вырвать корону и печать у любого, кто завладеет ими.

– Насколько я понимаю, вы говорите о войне в собственной стране, – медленно произнес Джордан, – и не только против регента, но и против ваших братьев. Сколько людей погибнет в этой войне? Не только солдат, но и крестьян, горожан, купцов, ремесленников? Сколькими жизнями мужчин, женщин, детей готовы вы пожертвовать, чтобы стать королем? Сотнями? Тысячами?

– Это не имеет значения, – ответил Виктор, – у меня есть право стать королем, и обязанность всех моих подданных сражаться и, если надо, умереть за меня.

– Я не уверен, что окажется легко собрать войска, ваше высочество, – тихо сказал Гэвэйн, – очень многие вопросы, порожденные смертью короля Малькольма, создали атмосферу всеобщего недоверия. Никто никому не верит. Дела обстоят таким образом, что ни вы, ни ваши братья не могут надеяться на сколь либо серьезную поддержку, и ситуация только ухудшается.

– Кто может обвинять меня? – произнес Виктор. – Я все еще находился в изгнании, когда старик умер.

– Да, государь, это так, – ответил Гэвэйн, – но ведь вы могли и подослать кого-нибудь.

Возникла неловкая пауза.

– Послушайте, – сказал Джордан, – мне кажется, что мы слишком много беспокоимся о том, что еще не случилось и что вполне еще может и не случиться. Если сосредоточиваться на каждой мелочи, которая может произойти, то мы никогда не сможем осуществить наш план. Давайте держаться главного. Например, никто ничего не говорит о том, как я играю свою роль, достаточно ли убедительно выгляжу в образе его высочества? Может быть, нужно поработать над голосом?

– Актера всегда волнуют только зрители, – сказала Хетер.

– Очень хорошо, – ответил Гэвэйн и слегка улыбнулся, – точно вы настоящий принц Виктор. И то, что вы помогли Дамону Корду одолеть чудовище, тоже было правильным шагом. Показать прилюдно настоящую храбрость – никогда не повредит. Это даже может впоследствии сыграть нам на руку в деле привлечения сторонников. Виктор хмыкнул.

– Вполне возможно. Если понадобится, мы дадим тебе понять, что твоя игра не соответствует должному уровню, актер, – сказал он, устало потер виски ладонями и раздраженно бросил Гэвэйну: – С меня довольно на сегодня. Голова болит, пора отдыхать.

– Нет еще, ваше высочество, – быстро вставил Родрик, – надо произнести еще одно заклятье.

Джордан с опаской посмотрел на графа:

– Еще одно заклятье? Никто мне ничего не говорил ни про какое новое заклятье.

– Это всего лишь маленькое, но важное дополнение, чтобы помочь вам в работе, – примирительно произнес Родрик, – пока все шло у нас замечательно, но любой человек, хорошо знающий Виктора, легко раскроет обман, если вам придется вести с ним длительную беседу. Вы тут не виноваты. Вам просто не случалось ранее встречаться с его высочеством лично, поэтому вы просто не в состоянии воспринять все особенности его речи, какие-то характерные жесты и прочее. Новое заклятье внесет все это в вашу память, точно так же, как первое изменило внешность. Вот и все.

Джордан задумался. Было что-то такое, что очень не нравилось ему в этом новом условии. Первое заклятье изменило его внешность, это ерунда, актеры постоянно меняют свой облик, прибегая к костюмам, парикам и гриму. Но новое заклятье изменит его манеру говорить и двигаться, а возможно, даже и способ мыслить… И все же отказываться было нельзя. Они правы. Времени изучить все привычки принца, просто наблюдая за ним, нет, нужно узнать их все сразу, другого пути просто не существует.

– Хорошо, – сказал он, – давайте сделаем это.

Родрик жестом пригласил Джордана сесть в кресло напротив принца, актер сел. Ладони его взмокли от пота, и он вытер их о подлокотники. Принц, несмотря на свою крайнюю усталость, выпрямился в кресле. В позе этого самодовольного ублюдка не чувствовалось ни тени беспокойства. Госпожа Хетер смотрела на Джордана так, точно он был интересным животным в зоопарке. Он старался поудобнее устроиться в кресле, но ему это никак не удавалось. Актер понимал, что у него просто разгулялись нервы. Кроме того, ему ужасно не нравилось ждать. Джордану, на которого внимательно смотрел Роберт Аргент, пришлось сделать вид, что он абсолютно спокоен. Он посмотрел на Гэвэйна, желая найти хоть какую-то моральную поддержку, но рыцарь отвернулся, точно не желая видеть то, что сейчас произойдет. Джордан старался сделать дыхание ровным и глубоким, что обычно всегда помогало ему успокоиться, когда он стоял за занавесом, ожидая выхода. Сцена – это то, для чего он появился на свет. Самообладание стало постепенно возвращаться к актеру, а мускулы расслабляться. Итак, он снова ощутил себя Великим Джорданом, который умел владеть собой. Родрик посмотрел сначала на актера, а потом на принца и удовлетворенно кивнул, затем поднял левую руку и резко взмахнул ею. Искры засверкали в воздухе перед Джорданом. Он заставил себя что-то выкрикнуть, с трудом справляясь с одеревеневшим языком. И… мир исчез.

Кругом настала ночь. Света не было, повсюду лежала тьма. Джордан, с трудом подавляя в себе панику, обнаружил вдруг, что не может ничего ни слышать, ни чувствовать. Он сжимал кулаки, но не ощущал ни подлокотников, на которых лежали руки, ни даже самих пальцев. Тьма струилась вокруг, не причиняя никакого беспокойства и вреда, в ней было даже что-то расслабляющее, и страх начал покидать Джордана, которому казалось, что он просто лежит ночью в постели с закрытыми глазами. Что-то вошло в эту темноту, и актер понял – это Виктор. Джордан чуть не закричал, когда информация хлынула в его мозг непрерывным потоком, заливая каждую клеточку.