Евгений Щепетнов - Колдун. Выбор Пути.

Я когда уходил на новое место — поляну ему накрыл. Ему, и остальным участковым со второго опорного. Хорошо посидели — выпили, закусили, за жизнь поговорили. Все, как положено.

Секретарь канцелярии Маша Бровина очень даже соответствовала своей фамилии. Брови у нее были густые, такие густые, что казалось — она сама из себе нарастила. Прямо-таки брежневские брови! Вообще-то Маша девушка симпатичная, только вредная до невозможности. Так подденет — просто хоть стой, хоть падай! Главное — не попасть под ее ПМС, тогда вообще никакого сладу. Она не боялась ни бога, ни черта — у нее то ли дядя, то ли двоюродный брат служили то ли в УВД, то ли в МЧС на приличной должности, так что ее не трогали, даже если она нарушала субординацию, посылая в пешее эротическое путешествие тех, кого посылать нежелательно. Но это если только ее доставали особо тупо и не по делу, требуя того, чего она выполнить не могла в связи с ограниченностью своих служебных обязанностей.

Меня она не то, что не любила…просто можно сказать — не ставила ни в грош. Ну кто я такой? Бывший вояка, с трудом устроившийся в МВД на самую что ни на есть убогую должность. Только и плюсов у меня — симпатичная мордашка да высокий рост, предполагающий наличие приличного по размеру фаллического аппарата (не ошиблась!). А так — кому я нужен такой: нищий, убогий, даже машины своей нет!

Если что — это не я придумал. Это она мне выдала однажды, когда я попытался к ней подлезть с излишне смелым и слегка пошлым комплиментом. Отшила она меня так, что уши сделались пунцовыми, а Митя Титов, участковый из центровых, ржал так, что у него выскочила здоровенная сопля. Зеленая такая, через всю губу.

Маша этот конфуз само собой подметила, сообщив, что такому убогому как Митя она бы дала только если бы ее жизнь стояла в зависимости от этого мерзкого акта. И что она вообще не понимает, как жена Мити живет с таким убожеством. У Каганова хоть задница классная, а на Митю в его мешковатых штанах и посмотреть страшно — кобыла ему невеста, а не баба!

Тут уже поржал я, а Митя с зажатой в носовом платке соплей быстренько ретировался — от греха подальше. Кстати — потом она встречала его неизменно-радостным: «Эй, сопля! Иди распишись в получении, зелененький!».

Так что поход к Маше Бровиным был чем-то вроде приключения — никогда не знаешь, чем это все закончится. Кстати, глухо поговаривали, что она такая дерзкая потому, что удовлетворяет своего непосредственного начальника — полковника Климушкина, начальника РОВД. Однако по-моему это все навет — если слово «удовлетворяет» в данном контексте имеет сексуальный оттенок. Удовлетворяла она его скорее всего тем, что работала быстро, документы готовила молниеносно и дело свое знала на сто процентов. А то, что время от времени собачилась с его подчиненными — так и не болтайте лишнего! Получили бумаги — и валите на свою «землю»! Работайте, братья!

Маша посмотрела на меня взглядом мудрого попугая, и ее милое личико сделалось удивленным, как если бы вместо привычного маленького таракана она увидела огромного, жирного тараканища:

— Привет, Каганов! А что это у тебя такое с глазами?

— А что у меня с глазами? — похолодел я, и закусил губу. Вот же чертова девка! Все замечает! Не хуже старого гэбэшника! Впрочем можно ли ее назвать девкой? Замужняя баба, моего возраста, на год старше. Узнавал, ага…меня же только на замужних и тянет. Видать — чужой кусок слаще. Дурацкий мой характер…

— Во-первых, они бесстыжие. Не пялься мне в разрез блузки! Во-вторых, по-моему у тебя глаза были зелеными. А сейчас чего? Как у беса какого-то!

— Слепну, Машенька! — грустно кивнул я — как увижу твою красоту, так и слепну! Уж больно ты хороша! Снишься всеми ночами, просто сил никаких нет!

— По-моему мы этот вопрос уже выясняли, Каганов! — холодно заметила Маша — у меня вообще-то муж есть! И если мне понадобится другой — я тебе скажу об этом заранее. А с кобелизмом ко мне и не подступайся! Понял? Слыхала я о твоих успехах на ниве кобелизма — так не на такую напал! Любитель чужих жен!

Ах вы ж суки…нет, не Маша — кто-то из тех участковых меня вложил! С кем пил тогда, на «отходной»! Я тогда здорово набрался и проговорился — из-за чего из армии ушел. Ну про ту нашу любовь с Танькой, женой моего командира. И вот кто-то из них не поленился и рассказал все Маше. Так-то наплевать, но зачем было сплетни разносить?! Тоже мне, мужики! Хуже болтливых баб!

— А как у тебя успехи на ниве деторождения? — дернул меня за язык бес — Когда порадуешь мужа лялькой?

Ну вот зачем я?! Зачем ткнул в больное место пальцем? Знаю же, что у Машки не получается с ребенком — не может, да и все тут! Не может она никак зачать. Что-то нарушено в организме, а я взял, и…напомнил. Тьфу! Сам себе стал противен. Но и ей не стоило меня цеплять за больное!

Маша посмотрела на меня так, что я аж захолодел. Нет, она не угрожала, не ненавидела меня — взгляд ее был таким…больным, таким убитым, что просто слов никаких нет. Взгляд подраненной лани, глядящей на злого охотника. «Зачем, за что ты меня?!»

— Получи бумаги, Каганов — Маша придвинула ко мне стопку бумаг со штампами и росписью начальника и уткнулась в бумаги на своем столе. А я, чувствуя себя абсолютным подонком, расписался в книге учета, и судорожно схватив бумажки, направился к двери. Уже подойдя к двери, я вдруг повернулся, шагнул назад и наклонившись к Маше тихо сказал:

— У тебя будет ребенок. Два ребенка — мальчик и девочка. Ты зачнешь их еще до конца месяца. Слово мое верное, и да будет так!

Вот черт подери — я не знаю, что меня дернуло это сказать! Будто не я говорил, будто кто-то сидящий во мне взял, и выдал эту тираду, вытолкнув слова из моей несчастной глотки! Зачем, почему — я не знаю!

Это было что-то вроде транса — подошел, и выпустил из себя, как пистолет выпускает пулю в цель. И целью этой «пули» была Маша Бровина, сидевшая теперь в кресле с настолько обалделым, даже не так — с таким охреневшим видом, что такого вида можно было бы добиться, только если бы сейчас из кабинета выскочил голый начальник РОВД и закричал: «Ку-ка-реку!»

Хорошо хоть никто не видел и не слышал…вот это я дал жару!

Выскользнул из канцелярии весь в испарине, мне было жарко настолько, что казалось будто я сейчас пробежал дистанцию в три километра. В ушах опять звенело, их заложило и мои руки и ноги слегка дрожали будто бы от большой физической нагрузки. Что со мной происходит — большой-пребольшой вопрос. Но это я обдумаю потом — когда набью желудок чем-нибудь аппетитным.

Кстати, Машка Бровина мне все-таки нравилась. Она красивая на лицо девка, и очень даже фигуристая. И да — я бы не отказался с ней…того. Язычок слишком острый? Так в мужском коллективе по-другому и нельзя. Особенно среди ментов. Каждый мнит себя великим жеребцом, покрывающим вселенную, особенно — наглые и шустрые опера. Как еще давать укорот, если ты симпатичная и задастенькая? Не морды же бить за каждое сальное предложение?