Себастьян Кастелл - Клинок предателя

Представьте себе двух противников, которые хотят вас перехитрить: они пытаются разделиться и ходят кругами, приближаясь к вам, чтобы напасть с боков. А вы понимаете, что это почти наверняка означает неминуемую смерть. В таком случае отступайте и постарайтесь приблизиться к одному из них, чтобы второй не смог до вас дотянуться. Тогда вам придется драться лишь с одним противником: так у вас повысятся шансы на победу и уничтожение хотя бы одного врага. С другой стороны, ваши противники тоже не дураки. Они стараются не допустить этого и двигаются так, чтобы сохранить между собой определенную дистанцию, втянув вас в треугольник, где вы — вершина, а они находятся по обеим сторонам. Звучит все довольно изысканно, но в реальности двое постоянно пытаются проткнуть одного, а он отмахивается от их клинков с грацией коровы, пытающейся наступить на мышь.

Здесь мы подходим к ифодору, захвату клинков. Нужно дождаться идеального момента, когда оба противника, подчиняясь естественному ритму боя, начнут двигаться синхронно и одновременно сделают низкий выпад. Если ваши клинки в этот момент находятся выше, вы можете обвести их кругом и тем самым захватить оружие противников. А теперь самое сложное: раздвиньте рапирами их клинки. Крутя запястьями, разверните острия клинков вверх, шагните прямо на противников, снизу придерживая рапирами их оружие, и поразите обоих прямо в живот.

Приемом ифодор овладеть непросто, но он действует безотказно; я как раз собирался провести его, но вовремя услышал покашливание Кеста и сообразил, что если убью этих двоих, то либо умру сам, либо нам придется работать бесплатно. В последнюю секунду я направил острия ниже и ударил по ногам. Чернобородого кольнул, до Блондинчика немного не дотянулся. К счастью для меня, он попытался уйти вбок и левой ногой запнулся о мой клинок. Я дернул быстро и резко, полоснув его по внутренней стороне бедра. Мужчины, стоявшие в толпе, сочувственно ахнули, увидев болезненную рану чуть ниже его хозяйства. Я вытащил правый клинок из ноги Чернобородого, покрутив напоследок, и повалил противника на землю. Острие левой рапиры приставил к шее Блондинчика.

Наступил сладчайший момент тишины, нарушаемый лишь моим собственным дыханием. Затем кто-то захлопал. Блондинчик отступил, и я увидел, что мне аплодирует парень с топором. Он улыбался. В нем было не меньше шести с половиной футов, и выглядел он вдвое сильнее меня. Я выдохся, и правая нога давала о себе знать.

Парень с топором перестал хлопать и принялся натягивать доспехи. Я проклял Кеста, пожелав ему однажды встретиться с краснорожим святым Кавейлом. Этот парень знал толк в драке. Он понаблюдал за моим стилем и сообразил, что правая нога ни на что не годится. Знал, что я уже устал и что рапира не справится с тяжелыми доспехами. Единственный способ остановить противника в доспехах — это загнать острие в просвет между пластинами. И даже тогда будет сложно пробить поддетую снизу кольчугу. Рапира — оружие для поединка, а не для войны, он это понимал. Оттого и улыбался. Но почему улыбался я — вот вопрос.

— Проклятье, — пробормотал Кест.

— Что не так? — спросил Брасти.

— Зря он так ухмыляется, глядя на Фалькио, вот что.

В Пертине говорят: «Жизнь — это сделка, которую заключаешь с богами». Хочешь быть воином — поклянись, что станешь честно и смело сражаться всю свою жизнь, и тогда ты заключишь сделку с Войной и будешь лить кровь во имя нее. Война же, в свою очередь, укрепит твои кости и сгустит кровь. Хочешь быть торговцем — поклянись, что станешь странствовать по земле и не слишком часто обманывать людей; тогда ты заключишь сделку с Монетой, и она, в свою очередь, дарует тебе защиту и сговорчивых клиентов. Я заключил сделку с Любовью и поклялся, что на всю жизнь отдам свое сердце лишь одной — единственной женщине. Любовь же одарила меня сладчайшими улыбками и теплыми ночами, но ненадолго. Алина была прекрасна; не стану тратить ваше время, описывая ее, потому что, возможно, вы со мной не согласитесь, и тогда мне придется научить вас первому правилу клинка. А может случиться даже худшее: вы влюбитесь в нее и испытаете лишь небольшую часть тех горестей, которыми моя жизнь наполнена до самых краев.

Нам было по семнадцать, когда мы встретились, в двадцать лет она умерла. Мы венчались, любили, спорили, говорили, голодали, ругались с соседями, кое-как пережили проклятье, наложенное на наш дом, и однажды даже едва не завели ребенка. А потом она умерла, потому что наш герцог возжелал ее.

Я любил короля Пэлиса, но ненавидел всех предыдущих королей, а пуще всех его отца, короля Греггора.

Не знаю, зачем король с герцогом и своими слугами свернул на дорогу, проходившую мимо нашего дома. Возможно, они захотели поохотиться, прежде чем вернуться в замок Арамор, свою королевскую резиденцию на юге страны. Или кто-то из соседей, желавших захватить нашу землю, сыграл с нами злую шутку. А может быть, Любовь, обиженная тем, что я пренебрегаю молитвами, решила расторгнуть сделку. Как бы там ни было, королевский кортеж проезжал мимо нашего дома, и герцог предложил королю остановиться и отдохнуть.

Во время войны и массовых беспорядков лорд имеет право призвать на службу любого подданного. Наш герцог несколько излишне вольно трактовал понятие «война» и потребовал, чтобы мы тотчас поднесли им с королем кушанье и питье. Мы повиновались и дали им всё, что имелось, даже свои запасы на зиму. Я был таким же скупцом, как любой из моих соседей, и вдвое больше задирой, но не болваном: шутить с королями — нет, увольте.

Йеред, герцог Пертинский, благодушествовал: мы ему угодили. Король же Греггор и его слуги к кушаньям отнеслись прохладно, и я уж подумал, что пронесло, даже нам кое-что останется после их отъезда. Дурак был и слишком наивен.

— Ты мой подданный? — спросил герцог.

Вопрос не глупый, как может показаться. Мы жили на границе Пертина и Лута, и между нашим герцогом и соседним, Хольмом, постоянно велись споры о том, кому мы должны платить подати.

— Ваш, милорд, и каждый год плачу подати вам, — смиренно сказал я.

— Неужели? Значит, ты редкий болван, мой добрый друг.

Он и его слуги добродушно засмеялись, и я почти убедился, что на этот раз точно пронесло. Подумаешь, нужно лишь помалкивать да кланяться как можно ниже — да я бы что угодно сделал, лишь бы он поскорее убрался с моей земли.

— А это еще кто? — спросил Йеред. Я оглянулся и увидел, как Алина закрывает ворота, чтоб козы не разбежались: один из молодцов герцога оставил их открытыми.

— Это моя жена, милорд, — ответил я.

— Чертовски миловидную бабенку ты себе нашел, парень. Иди сюда, красотка, позволь своему герцогу взглянуть на тебя.