Андрей Колесник - История Темного Властелина

— Баррааааа! Баааарррррааааа!!!

— Вот же засранцы, — покрутил ус Прайнорк. — Совсем за детей нас держат, раз вздумали пугать.

Айлан сообщил примерно тоже самое, но куда более бранным образом.

Постепенно всадники в сером начали ускоряться, уходя в отрыв от основной массы идущих желто-зеленым полем варваров и формируя единый ударный кулак, направленный в сердце строя неприятеля. Окутанная пыльным ореолом конница стремительно рвалась вперед. И в этот момент, обернувшийся назад Вилоус страшным голосом прокричал:

— Держать строй! Кто побежит — смерть! Лучникииии! — засунув в рот два пальца он лихо свистнул. Айлан приставив к губам небольшой рог, подал сигнал. И две сотни опытных закаленных сражениями лучников спустили тетивы. Две или три секунды варвары продолжали бодро двигаться по равнине. Потом начали падать, получив смертельное жало в грудь или лицо. Одновременно с этим лучники сделали второй залп. Косой ливень стрел рухнул, сверху встречая подставленные на ходу щиты. Кое-кто из варваров замешкался и оказался убит или ранен. Упавших немилосердно топтали. Варвары не переставали издавать свой вселяющий в сердца страх клич. Строй наемников сомкнулся, блеснув башенными щитами. Зашелестели, выдвигаясь копья, удерживаемые сразу несколькими пехотинцами.

У молодняка при виде приближающейся конницы начинали трястись губы, и кровь отливала от лиц. Ветераны затянули песню. Поставленные в парах с молодыми, они удерживали неопытных воинов от дезертирства или других роковых ошибок.

— Стоять! Стоять, сукины дети! Вспоминайте золото, которое нам щедро отсыплет за эту победу Наместник!

— Мама… — простонал новобранец с редкой щеткой усиков под носом. — Мамочки.

Лучники дали третий залп, засыпав стрелами уже порядочно приблизившихся варваров. Те ответили демоническим ревом и, держа щиты над головой, перешли на бег, разделяясь на две большие группы, атакующие фланги. В этот самый миг конница, наконец, поравнялась со строем копейщиков. Миг, когда борьба воль переросла в борьбу тел. Миг, когда злобная удаль водопадом обрушилась на холодный расчет. Безумный миг.

Кони столкнулись с остриями пик и стали падать. Заваливаться вместе с всадниками прямиком на щиты, давя людей и агонически ударяя копытами. Некоторые, загнанные болью от вонзенных шпор прямо нанизывали себя на копья и проминали строй, создавая прорехи. Конница также преимущественно пользовалась копьями, нещадно жаля ими раскрывшихся наемников в головы. Крик. Страшный, безумный человеческий крик, провисая, потянулся вдоль передней шеренги. Копейщики, в общем порыве став единым целым, поднимали свои пики вверх, вышибая из седел конников, вздымая пробитые тела в воздух, падая на землю от разящих ударов.

Прорехи в строю моментально заполнялись свежими силами, воздвигающими за баррикадой тел, новую баррикаду щитов. Сказывался опыт неумолкающих командиров. Впрочем, некоторые из них уже не могли кричать — только тихо хрипеть, стискивая руками пробитые горла.

Снова заиграл ненавистный сигнал. Снова просунулись копья в проёмы между щитами. Варвары уже были близко от строя сдерживающего ставший бессмысленным рывок своей конницы. И в этот момент по краям шеренг пикейщики начали спешно сдвигаться в стороны, образуя живые коридоры. По ним уже спешили заготовленные именно для этой минуты всадники на конях.

— Вперед, смертничкииии! Сечааааа!!! — орал, встав на стременах Вилоус, увлекая за собой массы. Взбешенные болью и запахом крови кони ворвались в ряды варваров, снося пехоту с ног. Заработали мечи. Ответно заблестели топоры и секиры. Лучники, повинуясь очередному сигналу, дали новый залп, поражая и своих, и чужих. Тела без счета сыпались на землю как спелые ягоды. Варвары отчаянно противились попыткам рассеять их, сбиваясь спинами и рубя без разбору людей-коней. На глазах самого Вилоуса расписанный синевой татуировок громила сбил всадника, а потом одним ударом секиры не просто прорезал шлем, но снес вместе с железной «плошкой» верхнюю часть черепа несчастного.

— Здоров бродяга. Туп, но здоров. Среди наших тех, кто так сможет я на пальцах одной руки пересчитаю, — пробормотал наемник, рубанув татуированного по затылку. Все люди и животные вокруг смешались в единое живое существо убивающее самое себя. В общей мешанине тел как в калейдоскопе мелькали разрубленные головы, получившие увечья с воем катающиеся по земле, зубрящиеся острия секир и мечей, упрямые оскалы на полных решимости лицах варваров.

Сам Вилоус стал плотью от плоти этого небывалого чудовища, подобно мифическому змею пожирающего свой хвост. Он рубил и колол, бил и сбивал с ног, парировал и нападал. Рядом так же бился, бранясь за десятерых Айлан. И еще несколько сотен человек убивающих и умирающих, не замечая своих собственных кончин. Над зелено-желтой равниной в прозрачной выси плясала, кривляясь, Смерть. Играючи она тыкала худым пальцем в людей и те тотчас валились с ног. От её хохота рождаемого предсмертными воплями многие глохли, а торжественное сияние бездонных глаз, слепило сильнее солнца. От жара, что исходил от её тела, казалось, начинала испаряться сама кровь.

— Сюда бы магов! — проорал в пылу боя Вилоус Айлану. Но тот, прижимая к голове окровавленную руку, не услышал, потому что скользнувший впритирку топор отрезал ему ухо.

— Говорю сюда бы магов! Поджарить этих засранцев! — Вилоус заметил рану своего первого советника и дико захохотал, попутно нанизывая кого-то на свой меч. — Говорил тебе идиоту, носи шлем! Будешь теперь, что головешка!

И тут же без перехода заорал, перекрикивая шум схватки:

— Жми их, смертнички!!! Даваааай!

Смерть улыбалась ему из вышины, щеря свои поразительно белые зубы. Она видела, что наемники сполна отработали свой заработок. Они победили. Отсекли подкрепление идущее к основному войску Лиса. Впереди их ждало другое сражение. Решающий бой.

— Эх, зря ты меня не послушал, — посочувствовал Баллардо, воровато взглянув по сторонам, когда оседлавшая коня Ива вместе с двумя закутанными в темно-синие балахоны телохранителями скрылась в вечернем лесу. Ни единому слову Тольяра разочарованная дамочка не поверила.

Оставила его связанного наедине с Баллардо и Крысами. Тольяру при виде лиц разбойников стало страшно. Так страшно, что захотелось кричать и просить кого-нибудь о снисхождении. Но пересохли губы. Парень молчал.

— Помнишь, что я тебе пообещал? — Баллардо сокрушенно покачал головой. — Вот почему ты и тебе подобные живчики всегда такие упертые?

— Наверное это… у нас в крови, — предположил Тольяр, которому уже смертельно надоела угрожающая ситуация.

Смерклось и поляну начал затапливать по-осеннему промозглый туман. Проступающие сквозь пелену ели казались сказочными моховыми троллями, не без плотоядного любопытства разглядывающих людей. Теплое живое мясо.