Андрей Колесник - Стихия Перемен

«Удобная защита, — уже не в первый раз подумала Рикона, делая первый робкий шаг вглубь необъятной по своей длине Церемониальной Залы. — Не требуется сотен бойцов. В людях вообще отпадает нужда. Экономия сил и времени».

За дверью её никто не встретил. Люди остались там, во внешнем Дворце. Внутренний Дворец для избранных среди избранных. А уж Церемониальная Зала и вовсе открывает свои врата для большинства только по выдающимся событиям. Тогда пространство между нефритовыми кариатидами заполняется ликующими массами, звучат фанфары, а над головами парит само Смарагдовое небо.

В прочее время Сердце Мира, как зовут этот зал непосвященные, пустует. Его ворота открываются только для посвященных, тех, кто несет на себе ответственность за процветание Великого Дела Харр. Разными тропами по разным причинам приходят сюда носители сакральной мощи Архитекторы, гордые Апостолы, хитроумные Стратеги.

Только им дозволено идти по пустому Церемониальному Залу, тянущемуся как ровное поле, под равнодушными взорами выточенных из нефрита божков. Этим существам поклонялись в диких землях, а тут они всего лишь поддерживают своды. И помпезные, и звероподобные, и обольстительные, и отвратительные — все уподобились рабам-носильщикам.

Это сравнение постоянно приходило на ум Риконе, когда её каблуки стучали по исписанному серебром и яшмой полу. Пол Церемониального Зала вмещал все конструкции мироустройства, которые только существовали на всем белом свете. Формулы, схемы, гексаграммы, модели понимания загадок мироустройства звонко отзывались под подошвами тех, кто присягнул на верность Делу Харр.

На пути к трону и его обитателю.

— Этого достаточно, — глас раздался, когда между троном и визитершей осталось расстояние в сорок шагов. Максимально-близкая дистанция, на которой Стратегу надлежало предстать перед троном. Для Апостола она составляла пятьдесят шагов, а для Архитектора тридцать. На двадцать допускались лишь Мастера — начальствующие цеховых гильдий острова. А на десять, к первой ступеньке трона…

— Я приветствую наимудрейшего, — золотые с высеребренными прядями волосы, уложенные в пышную прическу качнулись в приветственном поклоне. Правая рука легла на сердце. Туда где на строгом, застегнутом до ямки между ключицами, платье крепилось одно из немногочисленных украшений. Восьмиугольная пластинка белого золота — её цеховой знак.

Сорок шагов. Большое расстояние. Но Рикона видела обитателя престола во всех подробностях. Во всех мельчайших деталях. Сильные руки с узловатыми волосатыми пальцами, мягко охватывающие подлокотники в форме мировых сфер. Худой и совсем некрупный, как можно было бы подумать. Скорее изящный. Это, несмотря на немного оттягивающий одежду живот — от малоподвижной жизни. И бледный, почти белый как сама его украшенная золотыми птицами одежда. Овальное лицо с крепким почти прямым подбородком, сухие едва заметные губы вечно крепко стиснутые. Он очень редко улыбался, и лик также походил на драгоценную маску мумии. Нестриженные черные волосы вились по плечам и телу, спадая к ступенькам у трона. Полуприкрытые безжизненные глаза, которые никогда и ни на кого не смотрели с возбуждением или живостью. Он всегда пребывал среди пучины своих видений, выбирая из бездны лжи крупицы истины. Великий пророк острова Харр. Обитатель Сердца Мира.

— И тебе вечно здравствовать, госпожа Виссарди, — он едва шевелил губами, но мощный, как труба голос буквально топил в себе Зал, растекаясь по всем нишам и закуткам. — Ты пришла очень быстро и это весьма похвально. Но что ты принесла с собой?

— Добрые вести, мудрейший, — почти не напрягая связок, отозвалась Рикона. Он все равно услышит. — Проверка боевого состояния отрядов низших завершена успешно.

Низшими истинная уроженка острова Харр вот уже в третьем поколении, называла всех жителей диких земель, которые за деньги или страх, или в надежде однажды быть допущенными на остров, служили Великому Делу Харр.

— В ходе проверки был раскрыт заговор против нас. Заговорщики — двенадцать человек, лишились жизни. Кроме того побочным образом лишились жизни восемь человек. Главный виновник заговора цел и невредим.

Побочным образом. Хорошая формулировка. Рикона поймала себя на том, что такие лицемерные слова веселят её. Когда Стратег говорит, что люди умерли «побочным образом» это для понимающего человека значит лишь одно. Это значит, что данные люди были задействованы в заговоре против Стратега его более дальновидным коллегой.

— Цель достигнута? — спросил недвижимый и величественно жуткий пророк. Хотя сам он прекрасно знал ответ.

— Да.

… пропахший вонючим потом и отчаянным ужасом человек лежал на кровати под розовым балдахином, не смея пошевелиться. Это днем он был напудрен до потери запаха, окружен слугами-лизоблюдами и наделен властью. Это днем он мог говорить солидным голосом, равнодушно глядя поверх голов. Сейчас он был мешком набитым требухой и салом. Испуганной овцой, узревшей перед собой величественного пожирателя своего вида.

Рикона сидела в кресле возле кровати, в непринужденной и совершенно расслабленной позе. Холодное дыхание зимы тревожило плотный занавес у распахнутого окна. Трепетал и огонек свечи в руках госпожи Виссарди, украшая красивое лицо игрой почти живых теней. Эрц славился теплыми зимами, но местное население почему-то мерзло. Впрочем, лежащий на кровати под роскошным атласным одеялом человек не чувствовал холода.

А ведь всего лишь четыре дня назад он встречал её в порту, весь из себя холеный, на носилках с рабами и охраной. Уверял, что «все в порядке» и смотрел свысока. Ну, естественно, сам себе он виделся ловким интриганом. Где же этим чистоплюям с острова Харр, жизни не знающим, раскрыть великолепный обман. Но это было четыре дня назад. И он не мог знать, что посланец острова до этого инспектировал куда более негостеприимные края.

— Убь…ете? — он скорее утверждал, чем спрашивал. И боялся. Нелегко расставаться с жизнью, когда она так лучезарно улыбается.

Короткая пауза, показалась ему длиннее всех рек Эрца вместе взятых.

— Нет, — помедлив, сказала Рикона. — Этого не требуется. Твои дружки, а точнее их большинство, умерли естественными смертями. Остальные ни о чем не догадываются. Значит ты получаешь шанс доказать, что еще на что-то годишься, кусок говядины.

— Э? — выдавил из себя морально раздавленный предатель.

— Ты опытный. Ты поднаторел в искусстве обмана. Не хотелось бы менять тебя из-за твоей нелепой ошибки. Поэтому, — она поднесла к его лицу свечу, заглядывая в ненормально большие глаза. — Ты просто будешь делать то, о чем я стану просить. Передавать своим друзьям слова, которые я стану вкладывать в твои уши. Понимаешь? Только так ты сможешь сохранить свою жизнь.