СкальдЪ - Ветер перемен

В целом, несмотря на некоторые трудности, она быстро познакомилась и нашла общий язык с детьми Дорана. А вот с дочерями Оберина вышло не все так гладко.

У Красного Змея не было сыновей, но зато хватало дочек. Целых восемь девушек, которых другие прозвали «песчаными змейками».

Оберин имел дурную славу дуэлянта и отравителя. Змейки, рожденные от разных матерей, старались ничем не уступать своему скандальному отцу.

Они стали для Мирцеллы настоящим кошмаром, при всяком удобном и не удобном случае высказывая пренебрежение или даже враждебность, и напоминая о том, что ее дед Тайвин и его люди виноваты в смерти их тети Элии и ее детей.

Люди Дорна также отличались от рыцарей западных земель. Они были добрей и коварней, участливей и безразличней, загадочней и проще. Словом, они были другими, и Мирцелла, обладающая наблюдательностью и живым умом, достаточно быстро научилась видеть все эти различия.

А еще она никак не могла привыкнуть к природе самого Дорна. Сначала она думала, что это жаркая и знойная страна. И так оно и было.

Дожди в Дорне случались редко. Вокруг Солнечного Копья было еще ничего, но дальше, по большей части простирался лишь белесый, мелкий песок.

Несколько раз в сопровождении принца Тристана, его людей и сира Окхарта они выбиралась туда – в палящую, как печь, даль.

Над песками либо гулял ветер, и тогда он покрывался мелкой рябью, и начинал осыпаться и двигаться; либо висело безжалостное, белое и яростное солнце, убивающее все живое.

Казалось, что солнце здесь раза в два крупнее, чем над Утесом Кастерли и раза в четыре жарче. И здесь не было такой мягкой и такой зеленой травы, к какой она привыкла дома.

Неоднократно они выезжали на соколиную охоту. Суровые, обветренные всадники свистели, что-то кричали и чувствовали себя вполне комфортно. Она же, еще не зная языка, не понимала их. Ветер задувал под одежду бесчисленные песчинки, и каждая складка превращалась в лезвие, уязвляющее тело.

Тогда она думала, что таков по большей части весь Дорн. С течением времени она узнала и другие его стороны – высокие и холодные горы, с узкими тропами и ревущими ветрами; прекрасные оазисы, расположенные посередине песков, где текут прозрачные ручьи и растут финиковые пальмы с огромными плодами; приветливые, ласковые реки. А еще она познакомилось с морем – прекрасным, то бирюзовым, то синим, то грозным фиолетовым, то почти черным – штормовым.

И еще она полюбила Водные Сады – рай на этой знойной и такой разной земле.

– Мирци! – окликнул ее родной и близкий голос и принц Тристан, отодвинув рукой ветви проник в ее убежище. – Ты что спряталась?

Он подошел, обнял девушку и поцеловал в губы. Мирцела ответила ему радостным и чувственным поцелуем. Впрочем, она была достаточно благоразумной и старалась сильно не увлекаться. Тристан был очень очарователен и все ближе подходил к тому, чтобы еще до свадьбы лишить ее невинности. А его руки с каждой неделей становились все более смелыми и все более нежными… Она и хотела, и не хотела этого. И очень хорошо помнила слова матери – девственность это то, чем девушка должна дорожить. Потеряешь ее, и кто знает, что за этим последует?

Лиза Талли потеряла её, а потом долго не могла выйти замуж. И, в конце концов, отец отдал ее за шестидесятилетнего старика, пропахшего плесенью и сыростью. Не повторяй чужих ошибок, – так говорила ей мать.

Поэтому она терпела до дня свадьбы и мысленно подгоняла, чтобы этот день настал побыстрее.

– Я просто задумалась о доме, – ответила Мирцелла, когда они вместе, держась за руки, присели на бортик.

– Снова скучаешь? – принц внимательно посмотрел ей в глаза.

– Очень, – у нее не было от него секретов.

– Тогда я тебя порадую, – он довольно улыбнулся и вытащил из-за пазухи письмо. – Это тебе.

– Откуда? – девушка просияла.

– Из Королевской Гавани.

– Печать короля, – Мирцелла задумчиво посмотрела на застывших в воске коронованных оленя и льва. Что Джоффри от нее надо? Он никогда особо не интересовался, как у нее дела, и о чем она думает.

Письмо оказалось неожиданно теплым и приветливым. Брат спрашивал, как она себя чувствует, как у нее настроение и в чем нуждается. Он передавал привет принцу Тристану и всей его семье, и добавлял, что они все очень сильно скучают по ней. Далее он рассказывал про свою жену и добавил несколько строк, рассказывая о себе, прошедшей свадьбе и нескольких забавных новостях.

В конце письма было несколько строк, написанных рукой Маргери – она желала всего хорошего и прямо говорила, что была бы рада переписываться с ней чаще.

Письмо ее озадачило – она не думала, что за столь короткий срок Джоффри мог так сильно измениться. Она не видела брата около полугода и была удивлена не только самому факту письма, но и тем словам, что в нем прочитала.

Мирцела задумалась и протянула письмо Тристану – пусть ознакомится, там нет никаких секретов.

В тот же вечер она написала ответ, и Тристан отправил его.

Новое письмо от Джоффри и Маргери не заставило себя долго ждать – они словно понимали, что это ей очень надо. Их строки позволяли себя чувствовать не просто невестой Тристана Мартелла, но Мирцеллой Ланнистер, принадлежащей к большому и богатому дому, который помнил о своей родной крови.

Да, именно Ланнистер, а не Баратеон. К тому времени она уже знала все те слухи, что появились после смерти короля Роберта. И даже поняла, что во всех этих сплетнях нет ни единого слова лжи. Тогда это ее очень сильно шокировало, и несколько дней она проплакала, не выходя из своих покоев.

Дорн, солнечный и ясный, место, в котором люди, казалось, никогда не грустят, излечил ее. Тем более все дорнийцы куда проще смотрели на подобные вещи.

Следом произошло событие, о котором она узнала не сразу. Ворон принес официальное письмо, в котором десница короля, лорд Тайвин выражал признательность принцу Дорану за заботу о Мирцелле, и в котором говорилось, что вся Королевская Гавань очень по ней соскучилась, и поэтому они желают видеть ее у себя. Приглашались также и принцы – Квентин и Тристан и сам Доран.

И конечно, Мирцелла даже не догадывалась, как много головной боли Дорану принесло это письмо. Принц долго сидел в задумчивости, попивая гранатовый сок и размышляя. В этом письме он предчувствовал некие, пока еще незримые перемены. Ему казалось, что Ланнистеры начали новую игру…

Десница не приказывал, и не настаивал, а лишь просил отправить Мирцеллу в Королевскую Гавань. Но он озвучивал королевские мысли и пожелания, а просьбы короля равносильны приказам. А их невыполнение можно расценить двояко: от простой невнимательности до открытого неповиновения.

Доран отправил письмо Оберину и ответ, который он получил, немного прояснил ситуацию. Ланнистеры соглашались на Суд Поединком и были готовы отдать Гору с одним условием – принцесса Мирцелла должна на это время вернуться в Королевскую Гавань.