Mel RedWolf - Ветер перемен. В краю скорби

Дизайнер обложки Mel RedWolf

© Mel RedWolf, 2022

© Mel RedWolf, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0059-0982-4 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-0577-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хал? Странный звук так близко. Девочки только закончили перевязываться. Вот ведь не везуха! Нарваться да на кошек! Рана и спина болели, будто мешками их расплющило. Сильно же приложилось. Взгляд невольно упал на два пшеничных тела с когтями, что ладонь раскрытая. Да, не хотелось бы еще хоть раз в жизни с такой тягаться.

Крик снова донесся и Алифея узнала слова. Девочки тоже встрепенулись. Факир поднялась на ноги, но тут же пошатнулась. Распороло правую слишком знатно. «Сиди тихо» жест рубанул трижды ладонь и палец. Младшие нехотя кивнули. Алифея аккуратно подобравшись тугой стрелой поползла на звук перебежками. А вдруг еще кошка рядом? Кровью то пахнет. Только голос лишь силу набирал и сомнений теперь в этом убитом горем звучании не было. Это хал пошла их искать. Небо то уже все родинки коварной прояснило, ясное дело. Укорила себя девица, сжавшись в комочек. Как же не хотелось показываться матери израненной, но когда такое дело…

И вот оно… Лес закончился и открылся луг. Серебряные пряди трепал ветер, смешанный с огнем, в котором утопала сама рыжина. Будто объятия богини, ее глаз на земле сошел на царицу, объятиями родительскими сраженное тело сжимали, не позволяя беде подойти и этот голос. Халушка, ты настолько…

Мысль оборвалась, а Алифея шмыгнула носом. Хал было так тяжело, так больно, а она, дура проклятущая! Даже не понимала! И эти слезы ненавистные! Из глаз непрошено полились из уголков обоих глаз, так еще и через нос. В три ручья, как шутила хар, но больше не пошутит. Еще раз шмыгнула девушка, выбираясь бесстрашно к хал.

Дернул пространство шорох, еще один. Аэль замерла, а в другой миг подняла голову наверх. Впереди стояла размытая фигурка, неуверенно двинулась вперед. Даже не видя четко сердце материнское уже дало ответ – Алифея. Вспыхнуло пламя сильнее, обратился воздух с огнем в крылья и за спину взметнулись, а хал кинулась к дочери, сжав в руках своих. И рыдали в руках друг друга, унять слезы не имея сил.

– Я думала вас не стало. Богини, никаких больше охот ночью!

Сипло отзывался голос царицы. Девочка уткнулась в плечо, спрятавшись в родном тепле. И ругала ведь, а обиды совсем не было. Лишь бы легче сейчас хал стало, хоть немного.

– Извини, халушка, я виновата, кошки нас настали. Близняшки там. Факир цапнули. Саир с ней.

Сбито прокаркала простужено дочка, которую и на руки взяли, чуть подняв за ножки к плечу. И откуда только с горя силы появились? Утерла слезы хал своей Алифея, не споря. Уж случалось, усмирится да отпустит, только дорогу указывала.

Живы. Бледные, виновато смотрящие, как щенки покусанные. Только сейчас и такие были дороже всего. Аэль опустила с рук старшую дочку, на колени упала к младшим, лица, их помятые расцеловав, губы нежные, глаза жалобно смотрящие. Рану Факир заприметил глаз материнский, но кровь уже не шла, значит не опасно.

– Идти сама не может, болит сильно.

Донесся из-за плеча голос Алифеи. Аэль кивнула только и перевела взгляд на виновниц бед – две саблезубые кошки, видно молодые, вместе охотились да выбрали не ту цель. Покачала головой родительница с сомнением обдумывая оставить их, но ведь дочки страдали, обидно будет и горько ни с чем идти.

– Давай так – я отнесу Факир, а ты, Альфи, даром богинь туши подцепи. Я быстро. Туда и обратно. И за вами приду, мои хорошие. Только здесь будьте, на луг не ногой.

И раз возражений не было, взяла, как маленькую, раненную дочку, да взметнулась птицей краснокрылой к небесам, а потом и камнем вниз, подбилась у порога, пламя выбив со спины, оставив прозрачные крылья. Осторожно в дом прошла и на ложе в комнате общей уложила.

– Полежи. Попроси воды у Дорэль, я к сестрам твоим.

Коротко бросила Аэль, прогоняя остатки слез из голоса. А там уже и снова полетела. Алифею второй переправила, а самую целую виновницу притихшую третьей. Саир уж и глаз поднять не решалась – стыдно за поступок. Видно вину видела, а может и задумала охоту такую опасную. Только сердцу все равно теплее было. Благодарность в нем воспевалась богине.

Лишь позволь гутов на ноги поднять, кровь родную сохранить для жизни долгой и счастливой. Мне не жаль и душу разбить, всю кровь растерять. Забери, Богиня, если желаешь.

Так Аэль в одной комнате и разместила своих дочурок да свалилась рядышком. Сердце билось устало. Сил не мало утекло, крови отдала да почти и не ела с родов – теперь же осознание вместе с комом дурноты подкатывало, накрывало дымкой обморока близкого.

– Попили? Много крови потеряли?

Вяло ворочался язык да в глазах плыло, но держалась царица. Алифея с сестрой только кивнули. Поджала губки старшая, а Факир и вовсе воротит нос в сторонке ногу придерживая. Печет может?

– Помоги обработать рану. Завтра к целительнице, Альфи, пусть придет сюда и посмотрит вас обеих. С Ноэль я сама решу. Поймет она.

Отрывисто выговорила Аэль, глазки прикрыв все же, дыша глубоко. Крылатая и не сильно то обеспокоилась присутствием целительницы. Ну а чего? Они с Ганхе уже вот пятнадцать лет. Чего ей стесняться? Но только взгляд серьезный перевела к Маюриэль, слушать ее приготовившись.

– Хорошо, Первая, я сделаю все так, как вы скажете. Вставать после такого не дам.

Твердо проговорила крылатая и снова на жену взгляд бросила. Хоть не серая теперь. Но встать и правда не дадут теперь. Не та ведь девка зеленая, которую поцелуями да словами отвлечь можно. Вон какая из нее мать получилась. Семерых воспитывает, неужели на хар их сил не хватит?

Дорэль все же ускорилась, беспокойство у любимой видя. Возлюбленная… как же ужасно судьба распоряжалась их жизнями. Как же жестока она была к этой женщине. К любимой женщине, которая потеряла уже вторую любовь. Разве способно будет сердце ее полюбить третий раз?

Нет… Дорэль и не рассчитывала на это. Лишь дружба старая, но крепкая и, может быть, благодарность за помощь, с бескрайним отвращением к безвыходности сложившейся ситуации. Помнящая, Коварная… как могли вы утаить то, каким образом окажется Аэль рядом? Да если бы знала… если бы она только знала…

Она бы бросила в это пламя любви все сильнее разгорающейся и тело, и душу свою, Фаврир умереть бы не дала. Лишь бы улыбка счастливая на устах царицы была. Лишь бы она радовалась. Хоть бы не роняла слез этих. Ох… Богиня! Почему же вину на себе ощущала крылатая? Такова была роль ее в мире этом? Таково значение предсказания было? Чтобы вина потихоньку съедала? Болью сердце и думы заволокло, словно тучами свинцовыми?