Сергей Шкенёв - Личный колдун президента

— Что значит, по некоторым документам? Их много и все на разный возраст?

— Вот этого никто не может сказать точно. Стандартная проверка каждый раз даёт отличный от предыдущей результат. То есть, если вчера в архивах были записи за такой-то год, то сегодня они могут быть датированы другой датой.

— Мистика, — усмехнулся президент. — Или мошенничество.

— Мошенники не вкладывают огромные деньги в сельское хозяйство.

— Да, не вкладывают, а отмывают.

— Происхождение его состояния выяснить не удалось, но вряд ли связано с криминалом.

— Под этим мнением стоит подпись соответствующего человека?

— Разумеется, Глеб Егорович. Есть даже две кандидатуры в козлы отпущения.

— Перестраховались?

Пресс-секретарь пожал плечами и усмехнулся:

— Есть немного. Не каждый день выбираем кандидатуру простого человека для встречи с президентом.

— Ладно, пора звать журналистов.

— Всех?

— Есть варианты?

— Мы уже два месяца не обрушивали репрессии на свободную прессу, что плохо влияет на имидж главы государства. Народ не одобряет мягкотелость центральной власти, Глеб Егорович.

— Можно и так, — согласился президент. — Кого сегодня расстреляем?

— Если бы расстрелять… — мечтательно вздохнул секретарь. — Пока только лишим права принимать участие в пресс-конференции.

— Причина?

— Искажение фактов, подтасовка фактов, жареные факты, откровенное враньё, увлечение чернухой…

— Это про какую газету?

— Про все.

— А мы какую репрессируем?

Секретарь закрыл глаза и ткнул наугад в список в блокноте:

— Ага, «Комсомольское слово».

— Они до сих пор существуют? — удивился президент. — Комсомола давно нет, а газета есть. Странно, не так ли?

— Традиции, Глеб Егорович.

— Паразитирование на великом прошлом.

— А я как сказал? — секретарь улыбнулся в соответствии с должностной инструкцией и скрылся за дверью. До пресс-конференции российского президента осталось совсем немного времени.

Кабинет президента РФ. Десять минут спустя.

— Рудольф Сытин, — представился очередной журналист. — «Новое время NEW». Господин Жеглов, как изменится российская внешняя политика после импичмента президента США? Спасибо.

— Хороший вопрос, — кивнул Глеб Егорович. — Но на него очень просто ответить. Я бы даже сказал, что на него ответить архипросто, архиважно и архинужно. Так вот, господа журналисты, со всей ответственностью заявляю, что политика Российской Федерации никогда не зависела от личности американского президента. То есть, нам без разницы, кто именно сидит в Белом Доме. Твиттерсон? Хорошо, пусть будет Твиттерсон. Ах, он не устраивает избирателей и его пинком под зад наладили из тёплого кресла? Наладили и наладили, а причём здесь Россия? Не мы выбирали этого президента и не нам переживать за его судьбу. Российской Федерации ни тепло и ни холодно. И даже не денежно.

Глеб Егорович переждал дружный смех и ободряюще кивнул юной журналистке, поднявшей руку будто на школьном уроке:

— Ваш вопрос, пожалуйста.

— Юлия Барабаш, — подскочила с кресла малолетняя акула пера. — «Вечерний Минск», товарищ президент.

Жеглов молча порадовался тому факту, что хоть где-то остались товарищи среди многочисленных самозваных господ. Видимо, эмоции отразились на лице российского президента, отчего белорусская журналистка неискренне и неумело смутилась.

— Извините за нескромный вопрос, товарищ президент, но читательниц моей газеты интересует связь участившихся разводов губернаторов и их многочисленные самоубийства? И вам не кажется, Глеб Егорович, что эта профессия в России стала самой опасной, превзойдя в процентном отношении шахтёров и военных? То есть, я хотела сказать…

— Спасибо, Юлия, я понял вашу мысль, — остановил журналистку президент. — Только никак не пойму, что тут нескромного? Люди делали выбор между жизнью вообще и семейной жизнью в частности. Вы их осуждаете?

— Нет, но…

— А раз так, то давайте оставим в покое семейное положение наших высокопоставленных чиновников и его влияние на продолжительность жизни. Но могу заявить одно — по каждому случаю ведётся следствие.

— Предварительные результаты есть?

— Люди работают, — президент укоризненно взглянул на настырную журналистку. — Выводы делать рано, но никого не удивлю, если расскажу о ниточках за океан. Да что там ниточки, целые канаты связывали проворовавшихся покойников и их покровителей из Вашингтона и Ленгли.

Пресс-секретарь вышел из-за спины Жеглова и деликатно прокашлялся:

— Господа и товарищи, искренне надеюсь, что слова о покровителях за океаном не выйдут за пределы этого кабинета.

— Вы правы, Дмитрий Павлович, — согласился президент. — Пока нужно широко улыбаться и раскланиваться. Вежливо, мать их… Но я верю, что мы ещё пощупаем этих козлов за тёплое вымя ежовыми рукавицами.

— У козлов нет вымени! — со знанием дела заметила представительница «Вечернего Минска».

— Неважно чем они там размножаются, — президент хлопнул ладонью по столу. — Давайте вернёмся к нашим баранам…

— К козлам, товарищ президент.

— Это цитата из классики.

— Да? — искренне удивилась журналистка. — Буду знать.

Пресс-секретарь поднял руку, призывая развеселившихся репортёров к порядку, и уточнил:

— Прошу помнить, что вы не в театре, а на пресс-конференции президента Российской Федерации. Чья очередь задавать вопрос?

— Стив Фишер, «Лос-Анджелес Таймс», — представился следующий журналист почти без акцента.

Жеглов вопросительно посмотрел на секретаря. Тот вполголоса пояснил:

— С прошлого понедельника газета принадлежит футбольному клубу «Зенит».

— А им зачем?

— Вопрос престижа, Глеб Егорович. Спартачи вообще собираются «Дольче Велле» покупать. Играть всё равно ни те и ни другие не умеют, а так хоть есть чем гордиться.

Президент, никогда не любивший футбол, недовольно поморщился, но тут же натянул приветливую маску и доброжелательно улыбнулся Фишеру:

— Прошу ваш вопрос.

— Спасибо, мистер президент, — оживился американец. — У меня много вопросов, но я задам главный с точки зрения жителя США. Итак, мистер президент, что вы намерены предпринять для спасения экипажа Международной Космической Станции? Что уже сделано, и кто несёт ответственность за случившееся? Почему российские космонавты вернулись с орбиты раньше намеченного срока, и как им удалось это сделать без спускаемого аппарата?

— Это всего один вопрос, мистер Фишер? — Жеглову пришлось повысить голос, чтобы остановить словоизвержение американского журналиста. — Признайтесь, школьные уроки математики вы прогуливали?

— Причём здесь математика, мистер президент?