Роман Суржиков - Янмэйская охота

— Не Ориджину, а Фарвею! С Ориджином торгует Гектор!

— Ах, вот как? Благодарю за пояснение, я этого не знал. Тем не менее, обход монополии Короны — все равно предательство, разве нет?

— Ты просто бредишь! — Захлебнулся гневом Второй из Пяти. — Ты ничего не понимаешь, да? Вокруг мое войско, полк Златых Мечей! Скоро они заметят, что случилось, и растопчут вас!

— Странно, что вас это радует, ведь в этом случае лично вы непременно погибнете. Но ради общего счастья я не допущу такого исхода. Сейчас вы напишете приказ командиру Златых Мечей и велите им выдвинуться на сорок миль по северной дороге.

— Они не поверят этой чуши!

— Отчего же? Приказ будет составлен вашею рукой, доставит его самый опытный из моих лазутчиков, он легко выдаст себя за вашего слугу. Отсутствие шифрования также не удивит командира полка, ведь полк стоит прямо у ворот, курьера никак не могут перехватить на таком коротком пути. Естественно, что вы напишете приказ прямым текстом.

— Но само содержание — ересь! Полк готовится сопровождать груз очей в Надежду! Он не уйдет на каких-то сорок миль!

Охотник усмехнулся:

— Даже лучше, намного лучше! Учитывая опасные слухи о нападении Лабелинов на шиммерийские караваны, вы решили отослать груз очей раньше срока, прямо сегодня. Такому приказу полковник поверит, а?

Второй из Пяти прикусил губу.

— Вы все равно ничего не добьетесь. Вы — никто! Мои друзья и соратники сотрут вас в порошок!

— Друзья и соратники… — хрипло повторил Охотник. — Вот здесь мы подходим к самой сути. Извольте ответить на главный вопрос: кто вы такой?

— Второй из Пяти, граф Куиндар!

— Я не об этом, а о вашей тайной роли. Умеете ли говорить с Предметами? От кого получили эту силу?

— Какая чушь! — натужно рассмеялся Второй. — Даже мартышки в глухом лесу знают: с Предметами говорил Адриан, а после него остался Кукловод! Я-то тут причем?

Охотник поднялся на ноги. Что-то изменилось в его лице, позе, напряжении мышц. Все убийцы, которых знавал Хармон, — Бут, Могер Бакли, широкополый Родриго, брат Людвиг, Снайп — казались котятами рядом с нынешним Охотником. Барон Деррил — вот кто мог бы стать рядом. Но и то…

— Ганта, будьте добры, дайте нож.

Бирай протянул Охотнику кинжал. Тот обошел Второго сзади, крепко взял за ухо, оттянул.

— Нет, нет! — завопил Второй, когда сталь коснулась уха. — Я скажу, что знаю! Не нужно!

Охотник надрезал кожу и, оставив нож в ране, позволяя крови струиться по клинку, заговорил:

— Я обрисую грани своего интереса к вам. Когда раскроете рот, пускай ни одно слово не упадет мимо этих граней. Я знаю Кукловода. Он — всего лишь мерзавец и предатель, одержимый жаждой власти. Он владеет сильным оружием, но и враги его сильны. Я думаю, что Кукловод не проживет и года, потому он не беспокоит меня. Но вы — иное дело! Не вы лично, а та сила, которую вы представляете. Тайная организация, разросшаяся на весь Поларис, владеющая могучими секретами, ведомая непонятными целями. Кто вы такие, тьма сожри? К чему стремитесь? Что знаете? Все ли умеете говорить с Предметами, или только исполнители, как Колдун? Кто вами управляет? Кем управляете вы? Что вы хотели найти на дне Бездонного Провала?

Охотник отнял кинжал и стряхнул капли крови, рассек веревки на руках Второго из Пяти.

— Теперь вы сделаете следующее. Утрете рану, чтобы кровь не капала на бумагу. Напишете приказ полковнику Золотых Мечей. А затем дадите все ответы, внимательно следя за тем, чтобы ни одно слово не показалось мне лживым. И если думаете, что я угрожаю вам смертью, то сильно ошибаетесь: в моих руках вы проживете очень, очень долго.

* * *

Хармон вышел во двор, сел на скамейку в тихом уголке. С момента, как пролилась кровь, допрос перестал развлекать его. Захотелось на свежий воздух, в тишину и покой, безо всяких угрожающих голосов.

Воздух тут, в монастырском дворе, действительно был на диво свеж, даже слегка пьянил кристальной чистотою. А вот тишина оказалась сомнительна. Шаваны на свой лад поняли приказ: «Обыскать монастырь», — и все ценные вещи стаскивали в кучу для дележа. Ценностей хватало: серебряные лампады, золотые чаши, книги в дорогих переплетах, митры и жезлы, мешочки с монетами. Уважение шаванов к церкви ограничивалось одним правилом: не брать икон. Все остальное шло в дело. Козлобородые зунды принимали живейшее участие, весело переругиваясь на своем наречии. Они уделяли больше внимания не серебру и золоту, а хорошим стальным клинкам, которые тоже нашлись в монастыре. Ганта Бирай променял допрос на более выгодную забаву и теперь управлял сортировкой:

— Кубки — туда, в ящик, чтоб не катались. Книги — в кучу на телегу, Охотник разберет. Мечи — зундам, у нас свои есть. Монеты — разделить по видам, пересчитать и в бочонки. Пересчитать, я сказал! Хаггот, головой ответишь!..

Торговцу стало как-то не по себе. Спасшись от Могера Бакли, он пообещал богам отныне жить по совести. То был непростой выбор, но правильный. На душе становилось легче, приходила уверенность, а страхи слабели. Он ощущал, что может положиться не только на себя, но и на Праотцов с богами. Вот, например, в последнем приключении на небесном корабле Хармон не только дрожал от страха. Дрожал, конечно, будь здоров, чего уж там, — но вопреки страху сумел сделать много полезного: отнял нож у Второго, раскачал корабль, когда было нужно. Что значит помощь богов!..

Да, но что Праотцы скажут теперь, когда шаваны грабят святую обитель, а Хармон молча смотрит? Он попытался утешиться так же, как и с потерей Предмета: не случайно же все случилось, сами боги помогли Охотнику взять монастырь, без них не видать бы успеха. Значит, эта обитель — неправедная, монахи — нечестивцы. Машут дубинками, стреляют из луков. Их собратья по ордену сделали фальшивую Сферу!

Вроде, звучит правильно, ни к чему Праотцам такие служители. А все же скверно на душе. Даже спать не хочется, несмотря на позднюю ночь.

Откуда-то вышел мастер Гортензий, присел возле Хармона.

— Вот это, славный, угодили мы с тобой в переплет.

— Как паук в паутину, — согласился Хармон.

— Весьма неправильное сравнение. Да будет тебе известно, славный, что в паутину попадаются мухи, а пауки живут в ней припеваючи, как у себя дома.

— Ты тоже ушел с допроса?

— Охотник прогнал. Сказал: это не для чужих ушей. Но я и рад: как-то там уже становилось невесело.

— Охотник этот — странный человек, правда? У меня от него мурашки по коже.

— Оно-то да, но может и нет. Не могу ответить тебе полным согласием.

Гортензий из-под полы показал Хармону пачку векселей, украшенных печатями.

— Охотник мне выдал две тысячи. Точнее, выдал ганта по приказу Охотника. Подойди к нему, тоже получишь свою долю.