Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Как в тот раз с кольцом Тресса подумала, что бывший раб ошибся. Кто пойдет за мной? Она уже собралась идти на болото одна, но… Я и в тот раз ему не поверила. Его слова казались безумными, а вышло точно так, как он предсказал.

Палатка Роан и Гиффорда походила на кузницу – в хорошем смысле, учитывая прошедшие события. Самое лучшее место для последней попытки. Вдобавок, если не считать непонятного интереса Брин, Роан и Гиффорд наиболее подходили на роль тех, кого Тресса могла назвать друзьями.

– Попробую еще раз, – обратилась она к звездному небу. – Больше ничего в голову не приходит. Но если не получится, значит, ты зря меня выбрал.

Глубоко вздохнув, Тресса миновала гору обломков, приблизилась к палатке и похлопала по туго натянутой ткани.

– Эй, вы там никакими извращениями не занимаетесь?

– Тфесса, это ты? – отозвался Гиффорд.

– Да, хочу поговорить. Можно зайти? Или вам нужно одеться?

Навстречу вышел полностью одетый Гиффорд, удивленно улыбаясь кривобокой улыбкой. Он поманил Трессу, и она вошла.

Под потолком висели три большие лампы, представляющие собой желтые шары из тонкой ткани с глиняными сосудами внутри. Роан лежала на полу, удобно устроив ноги на перевернутой корзине, и увлеченно рисовала мелом на грифельной доске.

– Как видишь, мы ничем таким не занимаемся, – сказал Гиффорд.

– Жаль это слышать, – посочувствовала Тресса. – Красивые лампы. – Она говорила искренне, хотя и насмешливым тоном – ее обычная манера речи. Мать часто внушала Трессе – если закатывать глаза, они провалятся внутрь головы. Матери вечно несут подобную чушь, чтобы дети делали, что велено. Глаза у Трессы никуда не провалились, но в материнских словах содержалась доля правды. Она так привыкла к образу сварливой стервы, что уже забыла, как вести себя по-другому.

Гиффорд был не из обидчивых, к тому же давно знал скверный характер Трессы. Она часто посещала Приют Пропащих в Алон-Ристе, где обретались Гиффорд и Гэлстон.

– Там гофит мох, пфопитанный животным жифом, – пояснил гончар. – Фоан попфосила меня вылепить сосуды в виде маленьких печек. Большой шаф делает свет фовнее, мягче. Пафу месяцев назад у нас были дфугие лампы. Фоан наловила целый фой светлячков и поместила внутфь. Свет получился не такой яфкий, зато не пахло дымом.

Тресса кивнула.

– Так о чем ты хотела поговофить?

– Хочу предложить вам отправиться со мной спасать Сури, – произнесла вдова Коннигера с надеждой, с какой деревенский дурачок просит местную красавицу с ним потанцевать.

Она уже предвидела отказ и мысленно собирала вещи для путешествия в одиночку.

– И каким образом мы ее спасем? – уточнил Гиффорд, как всегда спокойно принимая невозможное: ничего удивительного – калека выиграл забег и спас человечество.

– Ну… – Тресса набрала воздуха в грудь, мечтая побыстрее разделаться с разговором. – Малькольм сказал идти на север, к болоту, а там…

– Тебе сказал Малькольм? – встрепенулась Роан.

– Он вефнулся? – спросил Гиффорд.

– Нет, он сообщил мне об этом несколько лет назад.

– Когда?

– Перед уходом из Алон-Риста.

– Он научил тебя, как спасти Суфи?

– Знаю, это было задолго до ее похищения, – неуверенно улыбнулась Тресса, – он сказал, мне нужно собрать помощников и…

– Он упоминал нас? – Роан вскочила на ноги, судорожно прижимая доску к груди.

Гиффорд встревоженно взглянул на нее.

– Ну, не совсем… Имен не называл, просто сказал, мне нужно взять с собой семерых помощников.

– Ты сообщила Пефсефоне?

– Да, но… думаю, после моего ухода они от души посмеялись. Персефона любит делать вид, будто она вся из себя такая правильная, но они с Мойей наверняка мне все кости перемыли. «Пьяная дура Тресса то, пьяная дура Тресса се». А я ведь после смерти Гэлстона ни разу к хмельному не притронулась. Когда Малькольм выложил все эти новости, я пробовала бросить. Мне казалось, он считает меня особенной и теперь я должна оправдать его доверие и стать хорошим человеком. Только вот… – Тресса горько рассмеялась. – Выяснилось, что никакая я не особенная и не хорошая, просто слабая жалкая старуха, которая напивается при первой возможности. Я могла бы наврать, что в завязке, поскольку дала обет, а на самом деле мне никто не наливает. – Она посмотрела Гиффорду прямо в глаза. – Если бы я могла, то давно бы напилась вдрызг.

– Он сказал «семеро»? – переспросила Роан, будто не услышав последних слов.

– Что? Да-да, семеро. Поэтому я здесь. Как ни больно признать, вы двое, да еще Брин – единственные, кто не питает ко мне ненависти. По крайней мере, мне так кажется.

– Мы действительно не питаем к тебе ненависти, Тфесса.

– Значит, вы единственные, кто готов меня выслушать. Я обратилась к вам, так как Малькольм предупредил, что мне потребуются помощники. Понятия не имею, почему он решил, будто я на что-то способна. Все равно приятно, что он в меня поверил.

– Так Персефона с тобой не пойдет? – уточнила Роан.

Тресса покачала головой.

– Не могу ее упрекнуть. Если бы я не присутствовала тогда в кузнице, я бы тоже не поверила. Наверное, она считает меня чокнутой.

– Я там была, – сказала Роан. – Ты не чокнутая. – Она задумчиво провела пальцами по поверхности доски, медленно стирая написанное, и печально взглянула на Гиффорда. – Я пойду с Трессой.

– Но ты даже не знаешь, куда она… – Гончар беспомощно развел руками, не в силах выговорить трудное слово.

– Направляется?

– Да! – облегченно подхватил Гиффорд. – Как ты можешь соглашаться?

– Хочу спасти Сури. Так сказал Малькольм.

В устах Роан эти слова не прозвучали, как глупость. Пусть она и не от мира сего, зато голова у нее работает что надо. Бывшая рабыня жестокого резчика в один прекрасный день привязала веревку к палочке и тем самым переменила ход войны. Она заявила, что с помощью гончарного круга можно перевезти пожитки целого далля, и не ошиблась. Трессу считали бесчестной, а Роан – правдивой. Если она скажет, что дождь идет снизу вверх, – ей поверят. Утверждение, что Тресса не чокнутая, выглядело незаслуженной похвалой. Вдова Коннигера почувствовала себя так же хорошо, как в тот раз, когда Гэлстон ее обнял.

Для голодного и крошка хлеба – пир. Тресса убедилась в этом на собственном опыте.

Поскольку Роан и Гиффорд согласились, Тресса воспрянула духом и решила попробовать убедить еще кого-нибудь. Она предположила, что Брин – неподходящая кандидатура, ведь та не встала на ее сторону в Чертоге Кинига, однако Роан настояла на том, чтобы позвать ее с собой.

По мнению Роан, – лично Трессе казалось, в голове у этой женщины сущая свалка, совсем как перед ее палаткой, – на то имелось две причины. Во-первых, Тресса сама назвала Брин своей подругой, а во-вторых, та не присутствовала в кузнице. Скорее всего, в Чертоге Кинига Хранительница просто не поняла, что происходит, и когда узнает всю историю, изменит свое мнение.