Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

Вероятно, на ее лице отразились страх и отчаяние, потому что Тэш тут же смягчился.

– Ладно. – Он обнял Брин за плечи. – Но ты должна кое-что пообещать.

– Что именно?

Юноша взял ее лицо в ладони.

– Если дела пойдут плохо, немедленно беги в лагерь. Если ты погибнешь, я этого не вынесу. Не жди меня. Если попадем в беду и я скажу тебе бежать – беги. Обещаешь?

– Хорошо.

Тэш покачал головой.

– Так не годится. Поклянись.

– Клянусь. Если ты скажешь, я побегу.

– Вот и славно.

– Если Трессина байка не полная ерунда, – вмешалась Мойя, – нам пора двигаться. Мы не знаем, сколько времени есть у Сури.

– Погодите, – спохватилась Роан. – Мы не можем идти.

– Теперь-то что не так?

– Нас всего шестеро.

– Чего?

Роан принялась загибать пальцы.

– Я, Гиффорд, Брин, Тэш, Мойя и Тэкчин. Всего шестеро.

– Вижу, до шести ты считаешь умеешь, – съязвила Мойя.

– Малькольм сказал, должно быть семеро.

– Какая разница, что сказал Малькольм?

– Я пойду, – вызвался Дождь.

– Нет, – сердито возразил Мороз.

– Там ты ее не найдешь, – выпалил Потоп. – Не глупи.

– Какого Тэта? О чем вы толкуете? – осведомилась Мойя.

– Тебе-то откуда знать? – заявил Дождь, обращаясь к Потопу. – Может, и найду.

– Ты хочешь кого-то найти на болоте? Кого же?

– Не знаю, – смущенно пробормотал Дождь.

Мороз недоверчиво фыркнул.

– Ну еще бы. Если бы ты знал, тогда и вопросов бы не было. Он собрался с вами не ради прогулки по болоту, а ради прохода под землей.

– На дне мира в заточении томится одна девушка, бэлгрейглангреанка, – пояснил Дождь. – Она много лет зовет меня.

– Чушь собачья, – огрызнулся Потоп.

– Погодите, – встряла Мойя. – Если она томится в заточении и ты не знаешь, где именно, откуда ты вообще о ней узнал?

– Она является мне во сне, – смущенно пробормотал гном.

– А, ясно, – отозвалась воительница. – Во сне.

– Им нужен еще один попутчик. Это знак.

– Никакой это не знак, болван.

– Малькольм сказал, должно быть семеро. – Дождь ткнул пальцем в Трессу. – Это знак. Потому-то я и отправился в Нэйт. Оба раза.

– Вспомни, чем все закончилось, – проворчал Потоп.

– Я пойду, и все тут.

– Значит, решено, – подвела итог Мойя. – Дождь и Тэш, вы готовы или вам нужно собрать вещи?

– Всегда готов! – объявил гном.

– Все мои вещи при мне, – сказал Тэш, положив ладони на рукояти мечей.

– Вот и хорошо. Тогда вперед! – скомандовала Мойя.

Мороз и Потоп дружно вздохнули. Дождь крепко обнял каждого, а братья подергали приятеля за бороду – Брин так и не поняла, зачем.

Возглавив маленький отряд, Мойя и Тэкчин повели его на север, навстречу неизведанному.

После длительных дождей наконец-то выдалось ясное утро. Небо расчистилось и засияло первозданной синевой. Летняя жара сменилась осенней прохладой; в воздухе пахло сухой листвой. Солнечные лучи, проникающие сквозь густые кроны деревьев, разгоняли туман, скопившийся за ночь в низинах.

Брин всегда любила осень: еды много, работа легкая, в лесу красиво. К тому же осень сулила приближение холодов, когда жители далля собирались у огня и коротали долгие вечера, рассказывая всевозможные истории. Девушка с тоской вспоминала, как мирно сидела между мамой и папой, закутанная в многочисленные одежки из мягкой шерсти. Ей было тепло и спокойно; треск поленьев в костре и вой ветра заглушались голосами рассказчиков, воодушевленно описывающих свои приключения. От возбужденных взмахов руками на стенах чертога плясали тени, напоминающие сказочных чудовищ. Грядет точно такая же зима, на Брин та же одежда, сотканная матерью, только теперь речь идет о ее собственных приключениях и впереди ее поджидают настоящие чудовища.

Тэкчин и Мойя шли во главе отряда. В начале пути Брин двигалась рядом с Тэшем. Она попробовала взять его за руку, – он отстранился. К полудню Тэш присоединился к Дождю, а Брин прибилась к Гиффорду и Роан, ехавшим верхом на Нараспур. Роан сперва противилась, не желая нагружать лошадь двойной ношей, но ее мужу нравилось, когда она обнимает его за пояс.

Брин обратила внимание на ногу Гиффорда, стянутую скобой, которую Роан придумала специально для него.

– Тебе больно?

– Не очень, – отозвался гончар.

Роан озабоченно взглянула на скобу.

– Могу ослабить, если хочешь.

– Все в пофядке.

– Ну, хорошо, – ответила Роан, но ее лицо по-прежнему выражало беспокойство: похоже, она переживала боль Гиффорда как свою собственную.

– Я слышала, ты умеешь творить магию, как Сури, – сказала Брин, чтобы переменить тему.

Гиффорд кособоко улыбнулся.

– Она научила меня пафе фокусов. Могу сплести заклинание места. Оно совсем не тфудное, пфосто нужно все делать по пфавилам. Думаю, это только начало.

– Он боится, – заметила Роан, покачиваясь в такт движениям лошади.

– Неужели? – спросила Брин.

– Пожалуй, – признался Гиффорд.

Девушка ждала продолжения, однако гончар больше ничего не добавил.

– Чего ты боишься?

Роан и Гиффорд обменялись тревожными взглядами.

– Не хочешь говорить, не надо. Я просто так спросила.

Брин вспомнила долгие задушевные беседы по пути в Нэйт. Эта прогулка оказалась совсем другой. Тэш сердился на Брин, Мойя отправилась с ними только по приказу Персефоны, Тресса всем грубила, а Дождь и Роан, по своему обыкновению, предпочитали помалкивать. Даже Гиффорд, с которым всегда так приятно поболтать, держался скованно.

Нас ждет долгий путь.

– Понимаешь… – неожиданно произнес молодой гончар, вытирая пот со лба, – я не хочу никому доставлять беспокойство.

– В каком смысле? – не поняла Брин.

– Он имеет в виду, что не хочет повергать людей в трепет, – пояснила Роан. – Ему просто не выговорить.

– Суфи говофит, жизнь, полная пфепятствий и боли, усиливает магию, – объявил Гиффорд. – Чем больше у тебя… тфудностей, тем сильнее… чафы.

– Чары?

Гиффорд удрученно кивнул. «Иногда люди переживают из-за сущей ерунды», – подумала Брин. Если бы у нее не получалось говорить как следует, вряд ли это бы ее беспокоило. Правда, будь она на месте Гиффорда, то смотрела бы на жизнь совсем иначе.

– Волшебство заключается в том, чтобы извлекать чафы из всего, что вокфуг. Как будто окунаешь ведфо в колодец. Внутфи людей тоже есть колодцы. Навефное, мой очень глубок, потому что у меня много тфудностей в жизни. – Гиффорд то ли улыбнулся, то ли подмигнул, то ли состроил недовольную гримасу: по его перекошенному лицу сразу и не разберешь.

Брин неискренне улыбнулась в ответ. Некоторые жители далля приводили Гиффорда детям в пример, предостерегая их не гневить богов. Полная ерунда; ни Гиффорд, ни его родители не совершили ничего дурного, однако боги их за что-то возненавидели. Его мать умерла в родах, отец вместо любимой жены получил Гиффорда, а Гиффорд… ему пришлось быть самим собой.