Майкл Салливан - Эра войны. Эра легенд [3-я и 4-я книги серии] [сборник litres]

– Нараспур – лошадь, на которой я приехала сюда. Я оставила ее Петрагару. Если она все еще здесь, кто-нибудь может поехать на ней…

– В Алон-Ристе дюжина лошадей, – прервал ее Нифрон и тут же с сомнением покачал головой. – Рист – цитадель, она изначально была построена так, чтобы враг не мог ее захватить. И крепость, и город защищены скалой, выход отсюда только один – через центральные ворота. Чтобы попасть в Пердиф, всаднику придется пересечь Грэндфордский мост, а за ним стоит войско фэйна. Нашему гонцу предстоит проскакать мимо нескольких тысяч фрэев.

Арион помрачнела.

– Пауки убьют любого, кто покинет Алон-Рист, тем более всадника на лошади. Фэйн понимает, что мы постараемся любым способом подать сигнал тревоги.

– Я не могу требовать от своих воинов пойти на самоубийство, – сказал Нифрон Персефоне. – Инстарья не виноваты в моих преступлениях. Если мы проиграем, есть шанс, что фэйн казнит меня, а их помилует.

– А как насчет человека? – спросила Падера. Она положила полотенце в таз и внимательно слушала разговор. – Что если поедет рхун?

– У рхуна еще меньше шансов на успех, – возразил Нифрон. – Фрэи еще несколько раз подумают, прежде чем убить другого фрэя, насчет рхуна же сомневаться никто не будет. И вряд ли найдется рхун, который решится сесть на лошадь. – Он хотел добавить что-то еще, однако передумал.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Персефона.

– Мне неприятно это говорить, – смущенно продолжил Нифрон, – но мы, фрэи, не чужды жестоких развлечений. Иногда ради забавы мы сажали рхунов на лошадей. Это всегда плохо заканчивалось. Ни одному рхуну не удавалось даже усидеть на лошади, не то что поехать верхом.

– Что, ни разу? – спросила Падера, в ее голосе послышалось нечто странное, будто слова Нифрона ее порадовали.

– Простите, я не хотел вас расстраивать. Просто тем людям не хватало сноровки.

Арион кивнула.

– Он прав. Ездить верхом нелегко и даже опасно.

– Промчаться через лагерь фрэев, среди которых есть миралииты, – такое никому не под силу! – решительно заявил Нифрон.

– Значит, это и есть забег, – сказала Падера. – Забег ради судьбы нашего народа.

– Скорее уж самоубийство, – вздохнул Нифрон.

– Но если кому-то удастся… если кто-то сможет пересечь мост и проскакать мимо войска… – Падера смотрела куда-то вдаль. Единственный открытый глаз словно видел нечто, невидимое другим.

– Это будет чудо.

– Допустим, у этого смельчака получится, что тогда?

– Если у него получится, и он будет скакать во весь опор, то сможет добраться до Пердифа меньше чем за день… может быть, даже за полдня, хотя, скорее всего, загонит лошадь насмерть. Честно говоря, мне кажется, такое просто невозможно. Но если вы хотите поискать подходящих…

– Нет, – ответила Персефона. – Я не отправлю своих людей на верную смерть.

– Еще бы, – вставила Падера, – проскакать на лошади через лагерь фрэев – на такое решится только полный дурак, которому нечего терять.

– Все не так плохо, – сказала Персефона. – У нас есть крепкие стены, храбрые воины и секретное оружие, – она перевела взгляд на Арион и Сури.

В спальню вошла Мойя.

– Есть хорошие новости, – объявила она и втащила за собой Брин.

Увидев, что девушка цела и невредима, Персефона улыбнулась. В последнее время ей редко приходилось улыбаться.

– Это их разбудит. – Лотиан сидел на резном троне, установленном прямо на голой земле. Несколько фрэев заранее вытоптали желтую траву, чтобы колышущиеся стебли не тревожили фэйна. Он с самодовольной улыбкой встал и горделиво сложил руки на груди. – Сегодня ночью они вряд ли уснут, а утром мы довершим начатое.

Пауки продолжали напевать заклинания, а Касимер все еще плел паутину вокруг башни.

– Нашел ее? – спросил Лотиан.

– Арион далеко не глупа, – ответил Касимер.

– Эта изменница пошла против фэйна ради горстки дикарей, – заявил Мовиндьюле. – Она не позволила мне воздать отмщение за убийство Гриндала. О чем это говорит? О мудрости, что ли?

Лотиан улыбнулся углом рта, и принцу показалось, что на мгновение в отцовских глазах блеснула гордость.

«Хорошо сказано , – произнес Джерид у него в голове, и Мовиндьюле вздрогнул от неожиданности. Прежде он всегда первым начинал разговор, и у него сложилось убеждение, что только он способен устанавливать связь для беседы. Принц растерянно осознал, что кэл, должно быть, слышит все его разговоры. – Тем не менее, Касимер прав. Он имел в виду, что нам не стоит недооценивать Арион. Она опасна и хитра – и это чистая правда. Ты хочешь произвести впечатление на отца, но с Касимером лучше не ссориться. Постарайся привлечь его на свою сторону».

Мовиндьюле подумал немного и сказал:

– Наверное, вы имели в виду, что ее не стоит недооценивать. Согласен, очень хороший совет.

Фэйн удивленно взглянул на него и снова улыбнулся.

– Да, именно это я и имел в виду, – отозвался Касимер.

Он тоже перевел взгляд на принца и с серьезным видом кивнул ему. Мовиндьюле понял, что это знак уважения и едва ли не благодарности; так фехтовальщики кивают друг другу в конце схватки.

Видишь, совсем не сложно. Когда ты станешь фэйном, тебе понадобятся такие, как Касимер.

Мовиндьюле подавил желание кивнуть.

А теперь тебе нужно поспать. Завтра великий день.

Обычно Мовиндьюле злился, когда ему предлагали отправиться в постель, однако с голосом, звучащим в голове, не поспоришь. Конечно, он понимал, что это говорит Джерид, который сейчас сидит в своем кабинете в Авемпарте и, наверное, пьет вино, положив ноги на стол, как делал Лотиан. Однако голос в голове звучал как собственные мысли Мовиндьюле. Джерид был его тайной, а какой прок в тайне, если не пользоваться преимуществом?

Ложись спать, а завтра мы убьем Арион.

Первое, о чем подумал Гиффорд, просыпаясь от толчка Падеры, – Тэтлинская ведьма действительно существует: она явилась сюда и хочет прикончить его.

– Просыпайся, ленивый дурак! – раздался в темноте гневный шепот.

– Я не ленивый. Ночь на двофе, – вполголоса возразил Гиффорд, стараясь не разбудить Хэбета, Матиаса и Гэлстона. В отличие от дома Брин, где у каждого была своя комната, в Приюте Пропащих все спали в общем помещении. – Чего тебе…

– Пора, – сказала Падера, прекратив наконец трясти его за плечо.

Гиффорд перевернулся на спину и вгляделся во тьму, медленно приходя в себя под храп соседей.