Марина Александрова - Осколок его души

— Нет! — заорала она, с силой швырнув белила о зеркальную гладь. — Это не я! Не я! Это не могу быть я! — кричала она, продолжая крушить свой столик и разбрасывать содержимое на нём, пока обессилено не рухнула на пол. — Не я… не я… — шептала она сквозь приглушенные рыдания.

Обречённо прикрыв глаза, она пыталась найти ответ на вопрос, который продолжал терзать её разум:

«За что?»

Она никого не убивала! Никого! Каждый мог бороться за свою жизнь. Одни проигрывают, другие нет! Если её брат оказался слабаком, то почему она должна платить за это? В конце концов, она растила его дочь! Даже если её мать защитила эту землю для Ив, если бы Дорэй захотела, то нашла бы способ от неё избавиться! Но она же этого не сделала?! Неважно, по какой причине, но не сделала же!

— Неблагодарная тварь, — прошипела она, с силой сминая листы бумаги, которые лежали на её столике вместе с косметикой на тот случай, если ей потребуется что-то срочно записать.

В начинающей слабеть памяти, вдруг всплыла картина давно минувшего прошлого.

Её первый шаг, идеальный, выверенный для неё, шаг, когда она всего лишь задала направление выпущенной стреле, не более того. Всего лишь рассказала кухарке, пока Ив и Китарэ ели свой ужин на кухне, то, что могло заинтересовать маленьких детей, разожгла искру интереса и незаметно положила Ив в карман два крошечных стеклянных шарика, как просил её Нурак. Что в этом может быть преступного?!

Что теперь? Это конец?

«— Зачем нужны эти шарики? — прошептала она, рассматривая в своей ладошке две стеклянные бусины, что отдал ей всего мгновение назад мужчина, на груди которого она сейчас лежала.

— Это? — сонно пробормотал Ис Нурак, продолжая поглаживать её обнаженную спину. — Они улавливают энергию, что высвобождается после смерти эвейев.

— Надо же, — усмехнулась Дорэй.

Не то, чтобы ей было и впрямь интересно, на кой демон брату императора нужна энергия тех, кого они собираются убить… то есть, нет, это он собирается убить, конечно же, она всего лишь пешка в его игре, которая ничего не знала! Так, на всякий случай, именно так нужно думать даже про себя. — И зачем тебе это нужно?

— Мало ли, — ответил он, — думаешь, так легко пробудить раньше времени дочь Радави? Я могу пострадать или исчерпать себя так, что мне будет необходимо восстановиться».

— Восстановиться, — пробормотала Дорэй, — конечно, восстановиться… ему нужна была сила своего брата, но ведь там был и мой, конечно… Ниром же тоже погиб именно там!

Продолжая сжимать в руке истерзанный лист бумаги, Дорэй судорожно искала то, чем могла бы написать письмо, а под рукой оказалась лишь тушь для лица.

Её послание было кратким. Недостаточно умным и совсем непохожим на кого-то вроде неё: «Верни фиал моего брата и мне будет, что рассказать тебе в Турийских лесах».

Она всю жизнь повторяла себе, что всё, что она делает — это для её детей… Но, пожалуй, лишь, когда она отправила письмо Ису Нураку, она впервые ясно осознала, что о них-то она до сих пор даже и не вспомнила. И лишь задумавшись об этом, решила набросать несколько строк и для них, истратив последний заряд на шкатулке для писем.

Пока Рэби под ошалелыми взглядами кузенов закрывал дверь, я пыталась сообразить, что мне делать с этой парочкой? Как ни крути, но сейчас они мне были совсем некстати. Я надеялась прервать круг насилия на Дорэй. Это было утопично. Я вовсе не рассчитывала, что когда они узнают о своей матери, то однажды мы сможем стать друзьями. Это просто невозможно. Я всё понимала. Но мой род… кровь…я не могла оставить в живых себя одну и успокоиться на этом. Это было совершенно невозможно так рисковать. Кто мог дать мне гарантии, когда именно моя жизнь в этом мире прервётся? Будут ли у меня достойные наследники? Я, эвей, который привык думать о собственной кончине, как о чем-то незначительном и вполне закономерном, теперь не могла обескровить собственный род. Это была моя ответственность. Сплотить нас, собрать из того что осталось хотя бы какое-то подобие семьи.

— Как ты его назвала? — пробормотала Расха.

— Рэби, ты же слышала.

— Но, — нахмурилась она.

— Это Рэби-младший, племянник нашего, — не моргнув и глазом, соврала я. И хотя обманывать я не любила, но, думаю, оно того стоило. — Так, я попрошу не орать в моём доме и ещё раз внятно объяснить, что вам двоим от меня надо ни свет ни заря? — со скучающим видом, поинтересовалась я.

— Письмо… — немного поутратив свой пыл, вновь начал Эдор. — Почему моя мать так написала и не вернулась…

Подняв ладонь вверх, я посмотрела на него исподлобья так, как обычно смотрела перед тем, как приступала к боевым действиям. Похоже Эдор это просек, вспомнил нашу последнюю стычку в кустах и свой расквашенный нос и несколько подрастерял запал.

— То есть, вы приперлись ко мне спозаранку, орали под окнами, позорили перед ожерельем и наследником с одной единственной целью — оправдать завихрения собственной матери, так что ли?! — рявкнула я так, словно ещё немного и вход пущу кулаки.

— Тогда, — нервно приосанившись, заговорила Расха, то и дело бросая встревоженные взгляды на брата, — почему она не вернулась и так написала? М? Это непохоже на неё…

— Откуда, — очень медленно заговорила я, начиная спускаться вниз и наблюдая за тем, как пятятся от меня кузены, — мне знать, какая чехарда творится у вашей матери в голове?

Если бы нас можно было сравнить с животными, то я была в их понимании отбитым на голову уличным котом, в то время как мои брат и сестра были миниатюрными домашними собачками из той породы, которую заводят, чтобы день и ночь чесать и тискать.

Мне как раз осталась последняя ступенька, когда я нарочито медленно сжала кулаки, ещё ниже опустила голову, и скривила губы в ухмылке. Расха и Эдор синхронно сделали ещё один шаг назад, Рэби споро открыл дверь, а я уже сгруппировалась, чтобы пойти в атаку.

Как раз в этот момент произошло то, что в принципе не должно было случиться… не сейчас, по крайне мере! На аллею ведущую к моему дому вывернул наследник, а я заорала зычным басом, прибавив драконьего рыка и глубины:

— Вон отсюда!

Расха и Эдор припустили прочь, даже не обратив особого внимания, мимо кого бегут, в то время как Китарэ смотрел на меня во все глаза, раскрыв свой красивый рот в удивленном «о». И, пожалуй, один лишь Рэби веселился, как дитя показывая мне ободряющие жесты и беззвучно хохоча точно нервнобольной.

— Доброе утро, — попытавшись мило улыбнуться и кокетливо помахать рукой и хоть как-то исправить ситуацию, поздоровалась я.

— Утро, да, — пробормотал Китарэ и точно так же нелепо махнул в ответ.

— Я даже могу представить, что именно в этот момент он впервые задумается, стоит ли ему с тобой связываться для… мм… ну… семейной жизни, — гаденько похихикивая, шептал Рэби одними губами так, чтобы Китарэ точно не услышал.