Марина Александрова - Осколок его души

Вопреки всему, последняя мысль нашла злорадный отклик у меня в душе. Ишь ты, недотрога! По моим внутренним часам было уже далеко заполночь, когда я оказалась дома. А, судя по тому, на какой стадии рычаще-свистящих тональностей был храп Рэби, время близилось к рассвету. Сейчас был финальный акт его еженощного выступления, а уже с первыми лучами солнца наш дом погрузится в блаженную тишину. Вот, интересно всё же, как именно его храп связан с движением дневного светила по небу? Этот вопрос не то, чтобы сильно интриговал меня, но, по крайне мере, он был самым безопасным из всех, что сейчас блуждали в моей голове. То, что происходило между мной и наследником казалось в корне неправильным, желанным, а от того ещё более неправильным. Двойная жизнь, обманы, интриги — это все совсем не про меня. Такое ощущение, что на первый взгляд, не делая ничего плохого, я всё больше и больше погружаюсь в редкостное…

Войдя в свою комнату, я не сразу смогла понять, что за тошнотворно-слащавый запах коснулся моего обоняния. Хотя благодаря тому, что ночь была ясной, а за окном светила полная луна, я легко смогла найти предмет зловония в виде огромных белоснежных лилий заботливо поставленных Рэби в вазу. В свете луны цветы, казалось, напитались жемчужным сиянием звёзд. Если отбросить тот факт, что они ужасно воняли, то их можно было назвать необыкновенно красивыми. Как и любой эвей благородного происхождения, я знала язык цветов, которым порой обменивались аристократы нашего мира. Правда, учить мне его приходилось под руководством Рэби, потому в основном мы не зацикливались на оттенках значений, типа «невольной грусти» или «тайной любви». Но, общий смысл понять я могла. Так вот букет, что сейчас стоял в вазе у окна говорил, что меня поздравляют с тем, что мои печали остались в прошлом. Странное послание, которое было тем страннее, что среди моего окружения не было тех, кто хотел бы меня поздравить особенно с тем, что нечто плохое в моей жизни наконец-то закончилось. Я быстро подошла к окну, чтобы рассмотреть цветы поближе, и наконец-то заметила клочок дорогой тиснёной бумаги, что был вставлен между лепестков одного из соцветий, надпись на котором гласила:

«От Иса Тарона»

С чего бы верховному слать мне цветочки? Подумала я, сглотнув подкатившую к горлу горечь. От запаха, что стоял в комнате, кружилась голова и меня ощутимо тошнило, появилась странная дрожь в теле, как бывает при лихорадке. Меня бил озноб, а по вискам катились капли пота. К собственному ужасу, далеко не с первого раза удалось открыть окно. Руки онемели и совсем не слушались, дыхание с хрипом вырывалось из лёгких. Лишь из чистого упрямства, находясь на грани между ужасом и обмороком, я выпихнула вазу с цветами из окна. Вместе со звоном разбитого стекла, тьма укутала меня плотным одеялом.

Я летала в этой странной мгле, точно брошенное в темный колодец перо, кружилась в воздушных потоках, падая всё глубже и глубже. Там не было никого и ничего, лишь моё странное осознание себя в самой глубине бескрайней тьмы. Тишина, которой не бывает в реальности, опутывала каждую клеточку сознания, усмиряя и усыпляя, утягивая всё дальше. Тут нет страха, потому, что в абсолютном «ничто» не выжить никому и ничему. Там некого бояться, потому нет места страху. Там некого любить, да и любовь там не нужна. Нет боли, просто потому, что там нечему болеть. Ещё немного и не отстраняется даже мыслей, потому, что тут некому будет думать…

«Вставай!»

Рёв. Оглушающий, звонкий, глубокий рёв зверя, и чувство, что чья-то мощная когтистая лапа, ухватила меня поперёк тела, с силой выбрасывая на поверхность с такой скоростью, что необходимо сделать вдох. Вот, только это не так-то и просто. Я пришла в себя лёжа на полу. Первое, что смогла ощутить, так это острую боль на шее. Что-то тонкое, жалящее, затягивалось у меня на горле. Я не могла сделать вдох. Лишь глупо дергала ногами, пытаясь вырваться. Осознание того, что меня душат, не заставило себя ждать. В полнейшей тишине моей спальни, где был слышен лишь ритмичный приглушенный стук моих собственных ног, кто-то затягивал петлю на моей шее.

Осознанных, связных мыслей в голове не было. Только паника, страх и ужас от понимания, что я просто-напросто ничего не могу сделать, чтобы хотя бы вздохнуть! Я пыталась оторвать нитку, которая сдавила мне горло, но она была такой тонкой, что я просто не могла её подцепить. А, тем временем, давление на шею лишь усиливалось. Ещё немного и это будет конец. Мысль была такой ясной среди царящего внутри хаоса, что почему-то показалась успокаивающей. А, быть может, просто воздух в моих легких подошел к концу? Как знать? Эта борьба не была долгой, увлекательной или стремительной. Жалкие секунды и невнятные попытки сопротивления с моей стороны… Вот, пожалуй, и всё. Быстро, нелепо и жалко. Глупые мысли на задворках умирающего сознания прервал грохот, исходящий от окна. И в тот же момент, ко мне вернулась возможность дышать. Первый вздох, такой обжигающий, болезненный. Я жадно хватала ртом воздух, пока позади меня разворачивалась настоящая битва. Дверь в мою комнату слетела с петель, а на пороге возник Рэби. Его кожа чуть светилась ярко-алым во тьме. Казалось, ещё немного, и он вспыхнет с головы до пят. Он бросился ко мне, а я вдруг подумала о том, кто же пришел ко мне на помощь? Кто же там? За моей спиной? Я попыталась осмотреться, но перед глазами всё плыло. Рэби поднял меня на руки, точно собираясь укрывать от всего на свете в своих объятьях, и отошел к стене. Именно тогда, я смогла увидеть, как из широкого рукава ученического халата, возникает небольшой уже знакомый мне стилет, которым совсем недавно Китарэ надрезал моё запястье. Только сейчас, я наконец-то смогла осознать в полной мере, кто именно спас меня и сейчас дрался с тем, кто ещё несколько секунд назад, пытался удушить меня! Дрался так холодно и отстранённо, словно, это было чем-то привычным. Осторожные четкие удары, сменились резкими и быстрыми, как только в его руке появился стилет, а уже через пару моих болезненных вздохов, у его ног упало бездыханное тело, укутанное во всё черное так, что и лица не разглядеть. Китарэ смотрел на мужчину сверху вниз, словно это был всего лишь мусор у его ног и лишь россыпь алых капель на его щеке, говорила о том, что он только что убил кого-то.

Совсем скоро тьма отступит, а на небо выплеснется безумство красок, из которых родится новый день. Китарэ глубоко вздохнул, стоя на широком балконе, выходящем во внутренний двор общежития, пытаясь насладиться свежестью зарождающегося утра. Ночью было достаточно зябко, но сейчас он не чувствовал холода. Странное дело, вроде бы ничего не произошло. Ну, если не считать его проникновения в сознание Ив, несколько обмороков, и довольно непродолжительной беседы с ней. Но вопреки всему, впервые за много лет ему было спокойно. Побывать в её сознании, где было много боли, потаённых страхов, секретов, о которых не ведала даже сама Ив, но при этом, вернувшись ощутить странное умиротворение и…