Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 2

Открылась высокая двустворчатая дверь. Прошла смена караула. По бокам двери встали стражи: на их ногах, чуть выше колена, были закреплены чехлы с кинжалами.

Адэр взял следующий документ:

— Я подписал Указ о защите древних народов. С этой минуты все преступления против ветонов, ориентов, климов и морун приравниваются к преступлениям против государства.

— Мой правитель, — тихо произнес Орэс. — Начнутся перегибы…

Адэр пролистнул документы в папке, поставил подпись в уголке чистого листа:

— Только что я подписал Закон о культе ребенка в Грасс-дэ-море. С этой минуты преступления против чести, достоинства, здоровья и жизни ребенка приравниваются к государственной измене.

— Мой правитель… — прошептал Орэс.

— Если ребенок при живых родственниках живет на улице — это измена! — говорил Адэр, хлопая по столу ладонью. — Если ребенок голодает, а сосед сытно ест — это измена! Если ребенок ходит в обносках, а староста поселкового совета наряжается в шелка — это измена! — Адэр поднялся. — Кто из вас насиловал детей?

— Что вы такое говорите! — возмутился кто-то из толпы.

— Если не признаетесь, кто это делал, а я потом выясню… — Адэр сжал кулак. — Я сожгу ваши дома дотла! Это обещаю вам я, Адэр Карро, правитель Грасс-дэ-мора!

Адэр кинул жилет на спинку стула, уселся на софу.

Вилар поворошил угли в камине:

— Я рад, что ты так быстро откликнулся на мой рассказ.

Адэр с невыразимым блаженством упал навзничь на шуршащую серую кожу. Рядом с ним, на полу, умостился Парень.

— Откуда пришла идея о Большом Совете? — спросил Вилар.

— В Лайдаре я нашел историю, которую не успели исказить потомки.

— Картины времен Зервана?

— Да. Его идеями бредила вся страна.

— Твоими сегодняшними идеями вряд ли кто будет бредить.

— Это только начало, Вилар. Прежде чем построить, надо разрушить.

Друг облокотился на спинку стула:

— Твои заседания Совета сильно отличаются от того, что я видел у Могана. Что ты будешь делать, когда взойдешь на престол Тезара? Здесь ты привыкнешь к такому правлению, а там все по-другому. Станешь воевать с советниками и знатью?

— С ними будет воевать мой старший советник Бархат.

— Меня там не будет.

— А где ты будешь?

— Это здесь все так смешалось — простолюдины, высокородные. Но в Тезаре… — Вилар обхватил шею руками. — Я женюсь на Малике, и для меня не будет места в твоем окружении.

Адэр приподнялся на локтях:

— Совсем с ума сошел?

— Я счастлив, Адэр. Я вновь надеюсь.

— С каких это пор?

— В Лайдаре я понял, что еще не все потеряно.

— Ты ей веришь?

— Как тебе.

— Куда ты с ней пойдешь, Вилар?

— Да хоть на край света.

— Подумай об отце!

— Я благодарен ему за то, что он думает обо мне. Спасибо тебе, Адэр. За всё спасибо! Спокойной ночи.

Закрылась дверь, в коридоре затихли шаги. Адэр вызвал Гюста и велел принести журнал личной переписки с Тезаром. Он никогда раньше этого не делал. Его не волновали чужие письма и разговоры — этим была озабочена секретная служба. Конверты не вскрывались, но учет велся.

Переворачивая страницы журнала, Адэр нашел то, что искал: пометки о письмах Вилара к старому маркизу и об ответных посланиях его отца. Нашел записи о письмах Орэса Лаела к Патрику Каналю. Выходец из плебеев и потомок знатной фамилии — родственники. Судьба — шутница…Но вот неожиданность! Элайна и Малика состояли в переписке! Притом первой написала сестра. Что их может объединять?

— Лайс! — крикнул Адэр.

На пороге возник страж.

— Детей… и эту девицу… из дома терпимости… привезли?

— Да, мой правитель. Они в замке.

— Их осмотрели в клинике?

— Да, мой правитель. Они здоровы.

— Давай девицу сюда!

В комнату вошла хрупкая девушка в простом платье из домотканого полотна. Упала на колени и низко опустила голову.

Адэр соскользнул с софы:

— Встань.

— Я не достойна стоять перед вами, мой правитель.

— Посмотри на меня.

Девушка опустилась на пятки и согнулась:

— Я не достойна смотреть на вас, мой правитель.

— Как ты оказалась в доме терпимости?

— Я искала младшего брата. Мой отец продал его.

— Нашла?

— Он умер на моих руках, мой правитель.

— А ты осталась.

— Я хотела ухаживать за детьми, как ухаживала за братом.

— Напомни, как тебя зовут.

— Сирма.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

— Ты познала мужчину, Сирма?

Девушка мелко задрожала:

— Да, мой правитель.

— Сколько у тебя было мужчин?

— Один.

— Ты работала в доме терпимости, и у тебя был всего один мужчина?

— Меня насиловал хозяин.

— Наверное, ты ему нравилась, Сирма, раз он ни с кем не хотел тобой делиться.

— Нет, мой правитель. Клиентам нужны девочки с красивыми телами.

— А что с твоим телом?

— У меня был строгий отец.

Адэр обошел девушку. В нерешительности замер сзади, глядя на ряд потертых пуговиц. Хотел отойти, но рука потянулась сама. Ткань соскользнула с плеч, открыв спину в продольных рубцах.

Адэр застегнул пуговицы. Приблизился к окну, раздвинул шторы:

— Подойди, Сирма.

— Я виновата, мой правитель. Я знаю.

— Подойди!

Девушка остановилась в трех шагах.

— Ближе! — приказал Адэр и указал на черное небо. — Что видишь?

— Ничего, мой правитель. Простите меня.

— Посмотри внимательнее.

Сирма уткнулась носиком в стекло:

— Я ничего не вижу. Темно.

— Черное безлунное небо. Но смотри туда. На горизонт. Скоро там появится светлая полоска. Совсем тонкая. Потом посереет воздух. А через пару нестерпимо долгих часов небо станет ясным, чистым. Знаешь, почему?

— Нет, мой правитель, не знаю.

— Потому что, Сирма, взойдет солнце и наступит новый день. Новый день — это новый шанс изменить свою жизнь. Ты хочешь изменить свою жизнь?

Девушка отлипла от стекла, низко опустила голову:

— Да, мой правитель, хочу.

Адэр распахнул окно. Ветер донес запах близкой зимы.

— Что чувствуешь, Сирма?

Девушка поежилась:

— Холодно.

— Холодно, когда один. А когда кто-то рядом… — Адэр нежно обнял Сирму за плечи: — Когда кто-то рядом, ничего не страшно. Тебе страшно?

— Нет, мой правитель. — Девушка повернулась к нему лицом. — С вами я ничего не боюсь.

В памяти эхом прозвучал голос Малики: «С вами я ничего не боюсь». Адэр резко выпрямился. Когда же она это говорила?

— Простите меня, мой правитель, — пробормотала Сирма и сжалась.

Вскинув руку, Адэр указал в окно:

— Смотри! Смотри, Сирма! Скоро начнется новый день.

На горизонте растягивалась, не обрываясь и не ломаясь, бледно-розовая нить.

Обняв себя за плечи, Малика смотрела в окно. Вот она — новая пассия Адэра. Вот она — причина нестерпимых ночных мук. Форма горничной — в ней она словно статуэтка. Кремовая лента в ореховых волосах — пышных, легких. Жмурит от солнца глаза — медовые, хмельные от счастья. Шестнадцать лет… по законам Грасс-дэ-мора — для девушки брачный возраст. Надо менять закон… Рядом прыгают детишки — те, кто остался в замке. Троих Адэр отправил на лечение в Бойвард. У одного нашлись родители — бедные люди… страшно представить, о чем они думали, когда искали сына. Остальные… будут жить пока здесь.