Такаббир Кебади - Трон Знания. Книга 2

Сирма подтянула мальчикам штанишки, одернула на девочках кофты, кому-то вытерла нос, кого-то чмокнула в щечку. Она будет хорошей мамой.

— Малика, — прозвучал от порога голос служанки. — Вас ждут.

— Иду, — сказала она и задернула шторы.

В малом зале собрались старосты селений и городов Нижнего дола. Им предстояло ознакомиться с грядущими реформами — налоговой и денежной, — а потом донести информацию до селян и горожан. В другой день старосты делились бы новостями — многие из них не видели друг друга несколько лет. Но сегодня сжимали в руках блокноты и смотрели в пол.

В окаменевшей тишине Малика прошла через зал, села в кресло, установленное перед многочисленными рядами стульев, скользнула взглядом по пустым местам:

— Почему не все?

С заднего ряда поднялся щупленький мужичок:

— Я ехал через Зурбун. — Немного помялся. — Старосту забрали. Его дом сгорел… Зурбун горит…

Малика опешила:

— Как горит?

— Не весь, конечно, но горит.

Зазвучали голоса: «В Истве второй день пылает поместье графа Вальбы». — «Озур вчера ночью светился. Сам видел». — «У нас двое селян продали дочерей за дрова, на сходке чистосердечно признались, а их хибары все равно сожгли». — «Говорят, что Верхний Дол уже неделю дымит». — «В Ларжетае тихо. На улицах ни души». — «У нас еще не были. Сижу, как на иголках. Думаю, вернусь, а вдруг Ляреси уже нет».

Малика влетела в кабинет Крикса. Страж складывал документы в шкаф, посмотрел через плечо, отвернулся.

— Крикс!

Он закрыл дверцу. Встал к Малике лицом, одернул рубаху:

— Ты не к тому пришла.

— Крикс!

— Твоего племянника не насиловали семь лет.

— Так нельзя!

— Я не тот, кто будет сочувствовать насильникам и убийцам детей.

— Крикс! Есть закон!

— Мой правитель — мой Бог и мой Закон. Другого нет и не будет.

Малика побежала в кабинет Адэра; Гюст пожал плечами: правитель еще не появлялся. Пронеслась по холлу, взлетела на третий этаж. Перед его покоями попыталась взять себя в руки… бесполезно. Жестом приказала охранителям убраться с дороги и сама открыла двери.

Глядя в зеркало, Адэр завязывал галстук:

— Без доклада?

— Прекратите это безумие!

— Охранителям пора к Трою на ковер.

— Адэр!

Он поправил воротник рубашки:

— Может, закроешь дверь?

— Что вы делаете…

Адэр взял со стула пиджак:

— Одеваюсь. Не видишь?

— Ваши стражи…

— Наши.

— …сжигают дома.

Адэр надел пиджак:

— Я предупреждал.

— Адэр! Остановитесь!

— Сегодня я жгу дома в наказание за детей, завтра я буду бить плетьми за воровство, послезавтра за убийства я отравлю их колодцы. И так будет до тех пор, пока они не поймут, что мое слово — закон, мой взгляд — закон. Я — закон, которому нельзя не подчиняться!

— Вы не закон… вы деспот…

Адэр схватил ее за локоть и потащил за собой. Влетал в залы, смотрел в окна. Шептал: «Не то. Всё не то…» И мчался дальше по коридору, увлекая за собой Малику. Спустился в безлюдный холл. Вбежал в хозяйственную пристройку. Прислуга, потупив взоры, прижалась к стенам.

— Адэр! Отпустите меня! — взмолилась Малика.

— Я тебе покажу…

— На нас все смотрят. Адэр!

Он открывал двери, заглядывал в комнаты:

— Не то…

Пересек еще один холл, на секунду замер перед открытой дверью. Вытащил Малику на низенькое крыльцо. Обвел рукой грязно-желтую пустошь, придавленную бурыми тучами:

— Самая прекрасная картина из всех, что я видел. Или я заставлю страну жить по моим правилам, или сровняю с землей и буду каждый день любоваться.

— Вы должны взращивать добро, а вы сеете в душах страх. Народ не понимает ваших великих замыслов.

— У меня нет времени ждать, пока они поймут!

— Страх заставит людей бежать из страны или встать на свою защиту. На свою защиту, Адэр. Не на вашу! И в какой-то миг вы оглянетесь, а за вами уже никто не идет.

— Лучше страх, чем беззаконие. Лучше треск огня, чем плач детей. Лучше никого, чем лишь бы кто-то. — Адэр выпустил локоть Малики, одернул рукава пиджака. — Тебе больше не удастся мной манипулировать.

Малика сделала шаг назад:

— О чем вы говорите?

Адэр вздернул подбородок. Посмотрел сверху вниз:

— Я не хочу тебя. Всё! Отрубило.

— Вы решили, что я вами управляла?

— Твои чары больше не действуют.

— Не действуют… А почему не горит ваш замок?

— Что?

— Вы наказываете людей, а себя оправдываете.

— Повтори!

— Сирма… ей всего шестнадцать. По законам Тезара… вашего Тезара — она еще ребенок.

Адэр схватил Малику за горло:

— Если еще раз… я уничтожу… нет, Малика, я уничтожу не тебя. Я уничтожу всё, что тебе дорого.

С силой оттолкнул ее. Она слетела с крыльца, рухнула на землю.

— Прежде чем что-то сказать, сто раз подумай, — промолвил Адэр и скрылся в замке.

Малика выдохнула со всхлипом, уронила голову на грудь.

— Малика…

— Я упала, Мебо. Не увидела ступеньку…

Страж бережно обнял ее за плечи, помог подняться.

— Спасибо, Мебо. Дальше я сама. — Малика сделала шаг и вновь уселась в пыль, испещренную следами ящериц и птиц. — Я такая неуклюжая, Мебо.

Страж встал перед ней на одно колено:

— Если мне придется выбирать между правителем и вами, я выберу вас.

Малика посмотрела на него исподлобья:

— В ту секунду, когда ты предашь его, я убью тебя.

— Я не говорил об измене. Он когда-нибудь уедет в Тезар, а вы останетесь. С вами останусь я. Останутся Драго, Ютал, Лайс. Мы никогда не говорили об этом, но я знаю.

— Я никто, Мебо. Никто. А он прав. Иногда самый жестокий путь — единственно верный. — Малика провела рукой по подолу. — Я запачкала платье, Мебо.

— Не волнуйтесь. В коридорах уже никого нет.

— Отведи меня в мою комнату.

— Только до третьего этажа. Дальше мне нельзя.

Малика отложила обсуждение реформ. Она говорила с главами сельских и городских советов, как ее сестры когда-то говорили с народами. Люди слушали о человеческих законах, о мире, где поют птицы и распускаются цветы, о котомке жизни за плечами, которая с каждым добрым делом будет становиться лишь легче. На прощание старосты пообещали собрать селян и объяснить действия правителя — неожиданные, жестокие, но справедливые и столь необходимые в это темное время.

В холле Малику ждал молодой человек, некогда поразивший ее своим искристым ярко-зеленым взором. Посмотрев в глаза цвета потускневшей травы, Малика повела Лилана в кабинет.

Переступив через порог, он схватил ее за руку, как утопающий за соломинку:

— Малика! Мне нужна ваша помощь.

— Чем могу, Лилан…

Он разглагольствовал долго, путано, а Малика не верила ушам.

— Ты говоришь о Вельме? — поинтересовалась она на всякий случай.

— Малика, вы надо мной смеетесь? Я с таким трудом добрался до замка. Я надеялся на вашу помощь. А вы…Ты говоришь о Вельме? Я говорю о Вельме.