Елена Кисель - Немёртвый камень

— Я-то думал, ты умнее остальных, — выдохнул ошеломленный Ковальски. — Перестаньте же смотреть на меня, как на мессию! У вас тут… у вас есть вроде как Оплот Одонара, семь Магистров и один коматозник, до черта магии и воинов Альтау, так чем вам может помочь человек извне?

Глаза Мечтателя из печальных и отстраненных сделались просто серьезными.

— Скажи, Макс, — тихо проговорил он, — когда ты составлял план битвы с Прыгунками, когда встал на пути у Холдона — ты говорил себе то же самое?

— Я говорил себе: «Местный Витязь помер, а у остальных мозги в дефиците. Придется действовать самому, других вариантов не предвидится».

— Так что изменилось?

— Я узнал, кто ты на самом деле.

Витязь помедлил перед следующим вопросом.

— Разве ты не догадывался?

— Догадывался. И можно сказать, я спокоен за Целестию, — теперь помолчал Ковальски. — Кстати, у меня тоже есть вопрос. Не откажешься объяснить, почему ты скрывался так долго?

— Помимо всего другого, я ждал человека, — проговорил Экстер грустно, — или мага, неважно. Который однажды скажет себе: «Придется действовать самому, других вариантов не предвидится» — и за ним эту фразу повторят остальные. Однако я и представить себе не мог, что человек этот придет из внешнего мира.

— Правда, что ли, — фыркнул Макс. — Ну, в любом случае хора голосов, которые меня цитируют, что-то не слышно. И да, кажется, Эльза рассуждала примерно так же — ну, та глава контрабандистов, которую…

Он стиснул зубы, помрачнел и добавил:

— Хватит воспоминаний. Я ухожу.

Мечтатель не сказал больше ничего — и ничего больше не прибавили остальные. Мелита, улыбаясь, помахала на прощание, но Макс, кажется, ее не увидел. Он осмотрелся, словно отыскивая кого-то в этой группе, осмотрелся во второй раз и шагнул к Кристо. Наклонился к уху парня, шепнул несколько слов, и Кристо нервно, но как-то одобрительно хмыкнул. Передал из рук в руки какой-то маленький сверток.

А потом Макс Ковальски шагнул вперед и уже не оборачивался до самых ворот Одонара, где, на почтительном расстоянии от пасти Караула, торчали несколько кордонщиков — его эскорт.

Обернулся он уже в воротах. Но взглянул не на провожающих его артефакторов и не на Витязя Альтау — на единственную высокую башню Одонара, из-за которой артефаторий всегда выглядел стрекозой, пришпиленной к земле иголкой.

Золотой блик подмигнул с вершины башни, и руки Макса сжались в кулаки.

— Ну? — он повернулся к кордонщикам, которые соблюдали пока почтительную дистанцию. — Где там ваша «холодная память»?

И ускорил шаг.

Когда его спина уже скрывалась из виду — из артефактория на дорожку выбежала Дара. Она не задала ни единого вопроса, не сказала ничего, только нашла вдалеке исчезающий силуэт Макса — и осталась провожать его глазами вместе с остальными.

Совсем скоро в небо взвился скоростной правительственный дракон — и скрылся за подсвеченными светом радуги пухлыми облаками.

Мелита заговорила первой — и как всегда, не о печальном.

— А надо было кинуться его обнимать, — заметила она деловито. — И непременно с рыданиями — какое у него было бы лицо! Нольдиус, особенно если бы рыдал ты…

Смущенный Нольдиус пробормотал, что он был не настолько близок с Ковальски, чтобы выражать свою скорбь так эмоционально.

— Ха! Успеешь сблизиться, когда он вернется.

Нольдиус только глаза возвел ввысь, а Хет почуял новости.

— Вернется? Ты думаешь, что он вернется? Он тебе говорил, да?

— Нет. А только… эй! Тут вообще есть те, кто верит, что он уходил навсегда?

— Но ведь там же чары… — начал кто-то.

— Так ведь это же Макс Февральски! — передразнила Мелита. — На него и Браслет Безумия не действовал! Ну ладно. Кто не верит моей женской интуиции и верит его вроде бы как благородной лжи, а?

— Я.

Мелита обернулась, приподняв черные брови. Говорил Кристо, который был не по-своему собран и серьезен.

На ладони у Кристо лежал белый шелковый сверток, оставленный ему Максом Ковальски. Один угол свертка был отогнут, и в него виднелась сияющая червонным золотом прядь волос.

Делопроизводство точно придумал Холдон.

Проклятые бумаги. На Бестию находило чуть ли не умопомрачение, когда приходилось иметь дело с документами, и обычно она благополучно сваливала их на директора, но теперь…

На столе появилась дополнительная отметина от кинжала. Стол принял это с немым достоинством: он и так походил на славного рубаку, иссечённого множеством шрамов. Фелла давно использовала бедную мебель для выражения своих чувств.

Месяц прошел с той поры, как Макс Ковальски шагнул за дверь Кордона, а Семицветник все не мог успокоиться и слал бумаги. Следит ли кто-нибудь за тем, чтобы Ковальски не поддерживал связь с миром Целестии? Ведется ли работа со звеном, гидом которого выступал проклятый иномирец (в смысле, да-да, он герой… в общем, проклятый иномирец)? И — вот, шедевр чиновничьей мысли.

«Настоящим доводим до вашего сведения о непонятных волнениях, вспыхнувших в войсках Воздушного Ведомства, Алого Ведомства, а также Кордона, по предположениям лиц, заслуживающих доверия, связанных с отбытием во внешний мир иномирца, именовавшего себя Оплотом Одонара. В связи с отношением артефактория к волнениям и недовольству, нижайше просим задействовать артемагические ресурсы для устранения последствий Макса Февраля, пребывавшего в статусе героя Целестии, и пресечения слухов. Требуем не менее двух квалифицированных звеньев».

Бестия читала эту ахинею в четырнадцатый раз, но то ли ее ум был рассеян, то ли борзописцы Семицветника окончательно упились ирисовки. Почему лица, заслуживающие доверия, связаны чем-то с Ковальски? Какие, к Холдону, волнения в Кордоне и при чем тут артефакторий? О, а вот это совсем замечательно: устранить, значит, последствия Макса Ковальски. Его что, считают чем-то вроде мора или стихийного бедствия?

Последнее ясно, но отдает откровенной мерзостью. Артефакторий хотят задействовать в промывании мозгов кордонщикам… что с этими-то не так?

Крупный почтовый попугай нетерпеливо заорал от окна. Проще было бы вызвать Бестию по слюдянке или хрустальному шару, но птичья почта сохранилась с незапамятных времен и использовалась, когда требовался немедленный ответ. Именно это птица и орала:

— Т-р-ребую ответа! Тр-р-ребую ответа!

Бестия прикинула сумму штрафа за уничтожение почтового посланца, поморщилась и извлекла из стола чистый лист. Писать бюрократические бумаги она ненавидела еще больше, чем их читать. Скриптора бы сюда, у парня отменный слог, но на конверте отметка о секретности…

Да ладно, проглотят, не подавятся.